Операция С Новым годом!   ::   Герман Юрий

Не надо пугать, надо вызывать на абсолютную откровенность...

Лашков-Гурьянов облизал сухие губы. Грейфе в самом деле был дьяволом. Или как его там называли в опере про омолодившегося старика Фауста? Мефистофель?

- Но вы не огорчайтесь, - произнес Грейфе. - Вся эта система не мной организована. Тут вложил свой гений Гиммлер, здесь немало усилий покойного Гейдриха. И старик Канарис кое-что смыслит в своем деле. В моей личной канцелярии есть двое почтеннейших людей, моих сотоварищей по партии, которых мой покойный Гейдрих... я говорю "мой" потому, что мы вместе с ним начинали наш путь... так вот, он их приставил ко мне. А кого приставил ко мне Канарис? Его люди проверяют тех двоих и немножко меня.

Он рассмеялся.

- Каждый третий, - проговорил Грейфе весело. - На этом держатся наши успехи, наши великие победы, этим способом мы осуществляем единство нации. Каждый третий - или нас постигнет катастрофа. Но лучше каждый второй. Вам не кажется, господин Хорват, каждый второй лучше?..

Лашков-Гурьянов почувствовал на себе его взгляд. И подумал: "А они тут не посходили с ума?"

Грейфе положил на язык щепотку порошку и запил его коньяком. Потом он сказал строго:

- Теперь вернемся к нашим баранам, как говорят французишки. Ваш Купейко, кажется, что-то крикнул перед смертью. Что он точно крикнул, господин Лашков? Постарайтесь говорить внятно по-немецки, чтобы я понимал без помощи господина Хорвата.