JК
Орден Ассасинов :: Уилсон Колин
Страница: 90 из 399Вот описание реакции деревенской девушки, которую только что совратили (она не подозревала о том, что Уолтер наблюдает за ней):
Она сидела совершенно спокойно так долго, что я подумал, что она никогда не шелохнется; затем она села на стул и положила голову на кровать, время от времени поглядывая вниз на соверены: затем положила их вниз, положила свою руку поверх нижней юбки, осторожно ощупывая свое влагалище, посмотрела на свои пальцы, расплакалась, проплакала сидя минуту или две, затем поставила чашу с водой на пол, и, нетвердо [Уолтер взял ее полупьяной], чуть не опрокинув ее, ухитрилась подмыться и вернуться на стул, оставив чашу там, где она была. Затем она потянула вверх перед своей сорочки и посмотрела на это, снова положила свои пальцы на влагалище, посмотрела на них, снова стала плакать и снова наклонила голову на кровать, проделав все это в ленивой, пьяной манере.
Создается ощущение, что он осознает, что является гнусным негодяем, и отчасти наслаждается этим; подобно де Саду, он бросает вызов обществу, которое отвергло его. Его свобода от литературной манерности часто придает его прозе раблезианскую мощь: «Мой член был так возбужден, что проткнул бы доску...». «Я сорвал с нее платье... и обнажил запачканное белье, а чулки были настолько грязными, что если бы у моего члена были глаза, то он бы испугался». Недостаток эмоций приводит Уолтера к абсолютной искренности: «...с Мэри я думал о бедрах, ягодицах, влагалище и других частях ее тела, без особой симпатии к ней, кроме желания излиться в нее».
Она сидела совершенно спокойно так долго, что я подумал, что она никогда не шелохнется; затем она села на стул и положила голову на кровать, время от времени поглядывая вниз на соверены: затем положила их вниз, положила свою руку поверх нижней юбки, осторожно ощупывая свое влагалище, посмотрела на свои пальцы, расплакалась, проплакала сидя минуту или две, затем поставила чашу с водой на пол, и, нетвердо [Уолтер взял ее полупьяной], чуть не опрокинув ее, ухитрилась подмыться и вернуться на стул, оставив чашу там, где она была. Затем она потянула вверх перед своей сорочки и посмотрела на это, снова положила свои пальцы на влагалище, посмотрела на них, снова стала плакать и снова наклонила голову на кровать, проделав все это в ленивой, пьяной манере.
Создается ощущение, что он осознает, что является гнусным негодяем, и отчасти наслаждается этим; подобно де Саду, он бросает вызов обществу, которое отвергло его. Его свобода от литературной манерности часто придает его прозе раблезианскую мощь: «Мой член был так возбужден, что проткнул бы доску...». «Я сорвал с нее платье... и обнажил запачканное белье, а чулки были настолько грязными, что если бы у моего члена были глаза, то он бы испугался». Недостаток эмоций приводит Уолтера к абсолютной искренности: «...с Мэри я думал о бедрах, ягодицах, влагалище и других частях ее тела, без особой симпатии к ней, кроме желания излиться в нее».