Откровения ездового пса   ::   Ершов Василий Васильевич

Наверное же, и они,члены моей летной семьи, услышав мой хохлацкий тенорок в наушниках, чувствуют что-то подобное.

И я начинаю ритуал:

– Внимание, экипаж! Подписан эшелон 10600, погода на аэродроме посадки…

Мы – справимся

Через полчаса самолет повисает в звездном небе, тишина обволакивает кабину; мы сидим и думаем каждый о своем.

Тут Алексеич как-то, соскучившись без своего капитана, сказал мне по телефону между делом:

– Ты думаешь, мы за тебя держимся, что ты – командир? Имярек (он назвал одиозную фамилию) – тоже командир… Не-е, мы за тебя держимся, что ты – интеллигент…

Ну, посмеялись.

А ты, говорю, кто тогда, что к интеллигенту тянешься?

– А я – разночинец.

Пусть будет интеллигент. Пусть разночинец. Пусть крестьянский сын и потомственный «аэрофлот». А работать нам легко и сподручно. И пока я болтался дома, подвешенный на медкомиссии, звонили, ну, если не каждый день, то раз в неделю, а то и чаще, интересовались смущенно-грубовато, как дела:

– Хоть омерзительный голос услышать…

Пролетал я в этом экипаже много лет, а – только штрихи к портретам. А ведь это – семья.

Даже друзья мои многолетние – по 15 лет дружим – а я их в глубине знаю, пожалуй, хуже, чем мой экипаж.