JК
ПОСЛЕ ГИППОКРАТА :: Автор неизвестен
Страница: 23 из 63Он сосал кровь из ревматолога, но любил и меня, вкусного, и навещал.
Потому что я был универсален, как понимала любая уборщица на вокзале.
У этого человека была инвалидность под номером "два", и он добивался, чтобы ее переделали в номер "один", то есть усилили. И на лице его было написано сожаление, что инвалидностей еще больших на свете не существует.
Он страдал заболеванием всех суставов.
Загвоздка в том, что этих суставов в человеке до черта. Одних межпозвонковых не перечесть.
И вылечить его было никак нельзя.
Потому что он был участником и ветераном военной тайны: имел какое-то отношение к событиям на Тоцком полигоне. Там подорвали атомную бомбу и всем, кому повезло это пронаблюдать, запретили распространяться. И он помалкивал.
О чем ему, секретностью скованные, понаписали такую толстую карточку, в бедро толщиной - уму непостижимо. Ведь что-то же писали, ведь находили некие эвфемизмы. Что лишний раз доказывает. Неважно, что.
А я пришел работать в поликлинику, когда про Тоцкий полигон уже начали поговаривать. Полетел звон и благовест: мол, вроде бы что-то имело место, никто и не отрицает, но и выводов делать не будут. Хер вам, а не причинно-следственная инвалидность.
И вот он намеревался увязать тотальное поражение своих больших и малых суставов с Тоцкими испытаниями.
Дело было дохлое, но тем ему было веселее ко мне приходить.
Я ничем не мог ему помочь.
У него все болело.
Потому что я был универсален, как понимала любая уборщица на вокзале.
У этого человека была инвалидность под номером "два", и он добивался, чтобы ее переделали в номер "один", то есть усилили. И на лице его было написано сожаление, что инвалидностей еще больших на свете не существует.
Он страдал заболеванием всех суставов.
Загвоздка в том, что этих суставов в человеке до черта. Одних межпозвонковых не перечесть.
И вылечить его было никак нельзя.
Потому что он был участником и ветераном военной тайны: имел какое-то отношение к событиям на Тоцком полигоне. Там подорвали атомную бомбу и всем, кому повезло это пронаблюдать, запретили распространяться. И он помалкивал.
О чем ему, секретностью скованные, понаписали такую толстую карточку, в бедро толщиной - уму непостижимо. Ведь что-то же писали, ведь находили некие эвфемизмы. Что лишний раз доказывает. Неважно, что.
А я пришел работать в поликлинику, когда про Тоцкий полигон уже начали поговаривать. Полетел звон и благовест: мол, вроде бы что-то имело место, никто и не отрицает, но и выводов делать не будут. Хер вам, а не причинно-следственная инвалидность.
И вот он намеревался увязать тотальное поражение своих больших и малых суставов с Тоцкими испытаниями.
Дело было дохлое, но тем ему было веселее ко мне приходить.
Я ничем не мог ему помочь.
У него все болело.