Партизаны   ::   Иванов Всеволод

Беспалых обшмыгивал вокруг колоды и, как только Кубдя замолчал, он мгновенно вскрикнул, словно укололся:

- Айда, паря!

Горбулин почесал спину об колоду, потом меж крыльцев руками - и все так, напрасно, без надобности. Хотел подняться, но раздумал: - успею, нахожусь еще. - Ганьша Соломиных продолжал равномерно ляскать топором табак. Колода тихо гудела. Кубдя ждал и думал: - "А коли, лешаки, спросят - зачем с Емолиным николаевку пил? Не по артельно".

На пригоне промычала корова.

- Чо в табун не пустишь? - спросил Кубдя.

Соломиных прогудел:

- Седни... отелилась...

"Будто колода гудит", - подумал Кубдя и присел на край колоды. Беспалых схватил щепку и бросил в голубя. Голубь полетел, торопливо трепыхая крылышками.

Кубдя подождал:

"Думают".

Потом спросил, не спеша:

- Ну, как вы-то?

Горбулин, с усилием подымая с днища души склизкую мысль, сказал:

- Мне-то што... Я могу... У меня хозяйство батя ведет... Вот рази мобилизация. Угонют. Вот Ганьша у нас - домовитый. Ему нельзя.

Беспалых хлопнул Кубдю по спине ладонью:

- Он молодец, ему можно доверять.

Соломиных воткнул легонько топор в колоду, собрал табак в картуз и встал.

- Пойдем, паре, чай пить.

- Ну, а робить-то пойдешь? - вкрадчиво спросил Кубдя.

Соломиных немного с натугой, как вол в ярме, пошел к крыльцу.

- Я что ж, - сказал он твердо: - от работы не в дупло. Могу.

И громко проговорил:

- Баба! Самовар-то поставила?

Рыжеголовый щенок, у поваленных саней, сделал несколько шажков вперед и тявкнул.