Партизаны   ::   Иванов Всеволод

Окладистой русой бородой, гладко причесанными, в скобку, волосами, он тряхнул так самодовольно, что все ласково улыбнулись. Он считался в селе всех богаче и его всегда выбирали в церковные старосты, - поэтому-то он сегодня и угощал всех.

Селезнев провел парней к крыльцу, зашел в сени, постучал чем-то деревянным и проговорил:

- Заходи.

Парни один за другим заходили, выпивали по кружке самогонки, брали в руки пирог с калиной - и кто был этим удовлетворен, тот выходил за ворота. Кубдя выпил под-ряд две кружки, вышел на крыльцо, сел, откусил кусок пирога. К нему подошел петух - рыжий, с одним глазом. Кубдя бросил ему корку, петух посмотрел пренебрежительно и тихонько отодвинулся. Беспалый потянулся лицом в улыбке.

- Не ест, - сказал он. - Нравный.

Селезнев вышел с глиняной кружкой в руке и спросил:

- Еще, паре, не хочите?

Беспалый повел плечом.

- Потом, Антон Семеныч. У те петух-то пошто хлеб не ест?

- Время знат. Он у меня утром да вечером только ест. Два раза напрется и ничего.

- Терпит?

- Не жалуется.

- Чудна Русь! - воскликнул Беспалый. - А самогонка у те добра - табаку мешашь, что ли?

- Ничего не мешаю, - сказал Селезнев, хозяйственно оглядывая двор. - У тебя что, голова болит?

- Не болит, а кружится.

Кубдя сказал:

- С большой ходьбы.

- Полевали? - лениво спросил Селезнев.

- Полевали.

- Бы-ват, - протянул Селезнев и замолчал.

Молчали так, словно вели большой и важный разговор.