Дорогой, это смерть   ::   Пратер Ричард С.

В ней ключом била энергия.

Мария присела на краешек кровати и внимательно на меня посмотрела.

— Привет. Как дела у моего мальчика?

Я ей ничего не ответил — все и так было ясно. В настоящий момент я переживал новый вид похмелья, явившийся следствием неумеренных возлияний в «Лас Америкас» и в особенности в «Эль Пенаско», смешанных с изрядной порцией океанской водицы, некоторым количеством воды из-под душа плюс тем, что поднесла мне Мария, ну, и кое-чем еще.

Она присмотрелась ко мне внимательней.

— Твои глаза мечут громы и молнии.

— Знала бы ты, что творится у меня внутри.

— Хочешь сказать, там еще страшней?

— Готов растерзать их в клочки и развеять по ветру.

— Понятно. Держу пари, я знаю, кого именно.

— Ладно, оставим это. — Я скрипнул зубами и закрыл глаза. — Какой сегодня день недели? И который час?

— Одиннадцать утра, среда, тринадцатое апреля 1952 года. Сияет солнце, синеет море, небольшой...

— Закройся. Итак, пока что все спокойно.

Мария рассмеялась.

— Да, спокойно. Вставай, я покормлю тебя завтраком.

Я простонал.

— Не стоит изощряться. Просто принеси мне тарелочку бурбона.

Она вышла и минуты через две вернулась, неся в руках шипучку Алька Зельцер и какую-то бурду, которую я выпил, даже не распробовав ее вкуса. Мария села на кровать и взяла меня за руку. Я посоветовал ей пощупать мой пульс.

Промаявшись примерно с час, я к полудню подкрепился и взял себя в руки.