Письма. Часть 1   ::   Цветаева Марина

Это один из тех «врагов», за которых я многих, многих «друзей» отдам!

(NB! Деньги на посыльного приложу, не укоряйте в мелочности, это — мелочи, к<отор>ые не должны вставать между людьми!) Но до посылки книг мне нужно узнать, в Б<ерлине>ли он еще и на сколько. М. б. сообщите открыточкой?

Мой новый адр<ес>:

Praha, P.P. Dobřichovice, Horni Mokropsy, č. 33, u Pana Grubnera.

_______

Прилагаемый листок оторвите, запечатайте и отправьте. Если невозможно — уничтожьте.

Шлю Вам дружеский привет, если увидетесь с Люб<овью>Мих<айловной>Э<ренбур>г, скажите ей, что пишу на днях, люблю и помню.

МЦ.

Р. S. Вы можете никому не давать читать моих писем? Я «сидеть втроем» совсем не умею.

Мокропсы — Прага, 14-го — 15-го июля 1923 г.

Друг,

Откуда у меня это чувство умиления, когда я думаю о Вас? — Об этом писать не надо бы. Ни о чем, вообще, не надо бы писать: отложить перо, впериться в пустоту и рассказывать (насказывать!) А потом — пустой лист — и наполненная пустота. Не лучше ли?

(Впрочем пустота — прорва и никогда не наполняется. В этом ее главное достоинство и — для меня — неотразимейший соблазн!)

Но одно меня останавливает: некая самовольность владения, насилие, захват.

Помните, у Гоголя, злой колдун, вызывающий душу Катерины? [1311] Я не злой колдун и я не для зла вызываю, но я вызываю, и я это знаю, и не хочу этого делать втайне. Только это (некий уцелевший утес мужской этики!) и заставляет меня браться за перо, верней: помогает мне, тут же, с первой строки, не бросать пера!

Я говорю правду.