Дрянь   ::   Устинов Сергей

Этот рыдает, — он кивнул навнука, — я сам на валидоле. Даже на ВДНХ не пошли. Лучше в дома сидели, никуда не ездили...

Больше говорить стало не о чем, Мукасей поднялся. Вровень с его головой была пустая верхняя полка. Он похлопал по ней ладонью:

— А тут у вас что, никого?

— Пусто, — отозвался «деда».

— У меня соседи беспокойные, может, я у вас останусь? Не возражаете? А утром с проводником договоримся. А?

* * *



Поезд стоял у ташкентского перрона. Толкаясь чемоданами и сумками, пассажиры выдавливались из дверей, становились толпой, плывущей в направлении здания вокзала. В конце концов Мукасей остался в вагоне один. К нему заглянул проводник:

— Заснул? Приехали...

И начал выгребать из-под столика пустые бутылки. Мукасей неторопливо поднялся, вышел на пустеющую платформу.

* * *



Он стоял под часами на привокзальной площади, когда рядом остановился беленький «запорожец». Из машины выскочил худой смуглокожий молодой человек, бросился к Мукасею. Они обнялись.

— Ну? — напористо спросил Мукасей.

— Я все сделал, как ты велел, — с легким акцентом ответил тот, — чуть не в самое купе к ним влез. Потом проводил до выхода. Понимаешь, их встречали. Красная «шестерка», я номер записал. Не ташкентский номер, такие дела! Они выехали на трассу и ушли от меня, вот так. — Он с досадой взмахнул руками: — Что моя таратайка против них, такие дела!

У Мукасея застыло лицо.