Друг   ::   Седов Б. К.

– Нет, – ответил Папа. – Не горит. Потом отвезешь.

Петруха взял в руки конверт, повертел его, потом спросил:

– Как ты себя чувствуешь, Папа? Ты в порядке?

Виталий Грантович повернулся к нему, сказал с улыбкой:

– Нормально, Петруха. Иди отдыхай… Я тоже скоро лягу. Посижу немного в альпинарии и лягу.

– Н-ну… – произнес Петруха неуверенно.

– Иди-иди, – повторил Папа. Петруха вышел. Папа налил себе еще коньяку, выпил. Потом выдвинул ящик стола и достал наган. Револьвер был старый, выглядел скорее музейным экспонатом, нежели оружием. Но в барабане сидели семь желтеньких боевых патронов. Папе требовался всего один.

Он опустил револьвер в карман халата. В другой положил обычного формата конверт. Потом еще раз посмотрел на портрет отца в ореховой рамочке, взял за горлышко бутылку и вышел из кабинета… Отец улыбался и глядел ему вслед.

Через двадцать секунд Виталий Грантович поднялся в альпинарий. В зале плавал серенький сумрак. Папа включил подсветку. Вспыхнули замаскированные в зелени фонари, вспыхнули фонари на дне пруда, озарили его изнутри. Потом Виталий Грантович включил другой рубильник, чуть слышно зашумел насос, и со скального каскада обрушился водопад.

Папа тяжело опустился в плетеное кресло на лужайке, поставил на стол бутылку и положил рядом наган. Вороненая сталь выглядела инородным телом в этом рукотворном раю, среди цветов, мхов, папоротников, на берегу искусственного пруда.