Пророк в своем отечестве   ::   Кожинов Вадим Валерьянович

Никому нельзя было смотреть на Тютчева не только как на отсталого, но даже как на усиливающегося не отстать; напротив, он был постоянно и естественно современен, и даже упреждал мыслью время, отводя всем явлениям текущей действительности законное место в общем историческом строе, находя им всем историческое объяснение и оправдание».

Именно потому, между прочим, Тютчев в отличие от множества своих сверстников смог вполне оценить «Войну и мир», созданную человеком, который — не будем этого забывать — был на двадцать пять лет (и каких лет в истории России!) моложе его.

Аксаков говорит, что поэту ничто не могло помешать явиться туда, где «представлялся ему какой-либо живой интерес», а в последние годы чуть ли не единственным «живым интересом» для поэта была современная политика и, с другой стороны, откристаллизовавшаяся в памяти человечества политическая жизнь прошедших времен — история.

Можно с полным правом сказать, что историки, особенно те из них, которые проявляли живое внимание к современной политике, интересовали Тютчева больше, нежели писатели. Поэт постоянно и увлеченно общался с такими видными историками разных поколений, как И. М. Снегирев (1793-1868), М. Ф. Юзефович (1802-1889), О. М. Бодянский (1808-1877), П. К. Щебальский (1810-1886), Е. П. Ковалевский (1811-1868), В. В. Григорьев (1816-1881), А. Н. Попов (1820-1877), М. О. Коялович (1828-1891), П. И. Бартенев (1829-1912), К. Н. Бестужев-Рюмин (1829-1897), В. И. Ламанский (1833-1914), Н. П. Барсуков (1838-1906) и другие.

Существует множество свидетельств о тесных взаимоотношениях поэта с этими людьми. 6 июня 1860 года его сестра Дарья сообщала своей племяннице Екатерине: «Сейчас 10 часов утра — еду с твоим отцом и Снегиревым смотреть дом Романовых и Оружейную палату».