Пророк в своем отечестве   ::   Кожинов Вадим Валерьянович

Внимательно вглядываясь в самую «внешнюю» форму стихотворной речи Тютчева, в ее грамматико-синтаксическое построение, можно увидеть, что в наиболее возвышенных, «олимпийских» произведениях поэт выступает словно не от единственного лица, не от «я»; для этих стихотворений, напротив, типична форма множественного числа — «мы» (может показаться, что количество следующих далее примеров чрезмерно, но необходимо показать: это не какие-либо отдельные, исключительные явления; кроме того, уместно в конце книги о поэте дать просиять этим фрагментам его шедевров 128 ):

Кто без тоски внимал из нас ,

Среди всемирного молчанья,

Глухие времени стенанья…

(«Бессонница»)

И мы плывем, пылающею бездной

Со всех сторон окружены.

(«Как океан объемлет шар земной…»)

Уж звезды светлые взошли

И тяготеющий над нами

Небесный свод приподняли…

(«Летний вечер»)

И бездна нам обнажена…

(«День и ночь»)

Но, ах, не нам его судили;

Мы в небе скоро устаем…

(«Проблеск»)

Та кроткая улыбка увяданья,

Что в существе разумном мы зовем

Божественной стыдливостью страданья.

(«Осенний вечер»)

Она с небес слетает к нам —

Небесная к земным сынам…

(«Поэзия»)

Как увядающее мило!

Какая прелесть в нем для нас …

(«Обвеян внешнею дремотой…»)

Когда, что звали мы своим,

Навек от нас ушло…

(«Когда, что звали мы своим…»)

Но силу мы их чуем…

(«В часы, когда бывает…»)

Нам не дано предугадать,

Как слово наше отзовется…

(«Нам не дано предугадать…»)

Та непонятная для нас

Истома смертного страданья…

(«Как ни тяжел последний час…»)

Стоим мы слепо пред Судьбою.

Не нам сорвать с нее покров…

(«1856»)

Своей неразрешимой тайной

Обворожают нас они.

(«Близнецы»)

Созвучье полное в природе, —

Лишь в нашей призрачной свободе

Разлад мы с нею сознаем.