Против неба - на земле (Родителям и воспитателям)   ::   Павлова Н

Сознательно и резко бьёт Юрий Коваль по сердцу маленького читателя, жёсткими линиями вычерчивая мученическую позу лосёнка с вытянутыми ногами, запрокинутой головой, обглоданные осиновые ветки рядом, тяжёлый взгляд лежащей неподалёку лосихи. Но, кружа и кружа вокруг этой картины, прибавляя и прибавляя к ней, казалось бы, ничего не решающие штрихи, писатель обобщает её содержание, и тогда "записки охотника" о том, как браконьер отнял у лосихи её лосёнка, перерастают в драму материнского горя и материнской верности. Благородная сила, огромность этого чувства и должны были расшевелить пустую душу. А проснётся ли в Шурке Сараеве совесть... кто знает? Коваль оставляет своих героев на полуслове, потому что нет в нём наивной уверенности, что все проблемы разрешимы, да ещё в пределах одного рассказа или одной книги.

Юрий Коваль не любит открытых выводов. Он рассчитывает на ум и тонкость того читателя, для которого пишет. Конечно, он учитывает особенности восприятия ребёнком жизни и слова. Конечно, смысл его произведений точен, акценты расставлены чётко, добро и зло резко различимы. (Он снисходителен к маленьким слабостям милых ему героев, но не прощает бессовестности - "У кривой сосны", бьёт иронией и сарказмом по скупости и приобретательству "Караси", "Картофельная собака".) И всё же обращается к детям с богатым эмоциональным и духовным строем. Он даже запальчиво утверждает: "Писать надо так, как будто пишешь для маленького Пушкина". И верит в каждого своего читателя, и видит черты "маленького Пушкина" в любом ребёнке.