Дурак умер, да здравствует дурак!   ::   Уэстлейк Дональд

Естественность позы и выражения лица ввели меня в заблуждение, и я пребывал в нем секунд, наверное, десять, в течение которых моими преобладающими чувствами были: а). изумление и б). злорадство.

Мое а). изумление объяснялось очень просто: кто не изумится, открыв стенной шкаф и обнаружив в нем Гаса Риковича сидящим на полу? А б). злорадство я чувствовал потому, что мне сразу пришло на ум объяснение странного присутствия здесь Гаса Риковича. «Ого-го! — подумал я. — Он пришел сюда в поисках сведений, которые мог бы продать». Иными словами, в тот миг, когда я увидел его, мне подумалось, что утром, предлагая купить сведения, Рикович на самом деле не располагал никакими сведениями, вот и примчался сюда в надежде, что ему удастся раздобыть их и сбагрить мне. Разумеется, предположение это я построил гораздо быстрее, чем изложил его вам.

Но, как бы там ни было, чувства а). и б). в мгновение ока вытеснило чувство в). — ужас. Ибо до меня дошло, что Гас Рикович неподвижен, не моргает, а макушка его имеет какой-то непотребный вид.

— Ой! — воскликнул я и поспешно захлопнул дверцу шкафа.

Хлопок напугал меня пуще прежнего. А вдруг убийца все еще где-то поблизости? А вдруг, сам того не ведая, я уже полчаса играю в кошки-мышки с лиходеем, угробившим несколько человек? А вдруг теперь, когда я обнаружил тело его последней жертвы, этот лиходей решит, что пришла пора отправить в мир иной и меня тоже? Вполне может быть.

Нет. Не «может быть», а не может быть.