Пути-дороги (Солдаты - 2)   ::   Алексеев Михаил Николаевич

-- А если не переправимся? Может, еще куда пошлют нашу Непромокаемо-Непросыхаемую?

-- Не может того быть.

-- Вот и я так думаю...

-- Ладно вам. Утро вечера мудренее.

-- Такая поговорка, Вася, к разведчикам не подходит. У нас все -наоборот.

-- В чужедальнюю сторонку, стало быть...-- раздумчиво проронил до сих пор молчавший Кузьмич и глубоко вздохнул: -- Бывал я в семнадцатом в здешних-то местах. Измаил, Галац... Опять же Аккерман... и... эти еще... обожди... Туртукай... Рымник... Во-во! Знакомые мне края. Тут нас германец газами потчевал...

-- Уж не служил ли ты при Суворове, Кузьмич? -- серьезно осведомился Сенька.

-- При Суворове не служил, а по eго путям хаживал! -- так же серьезно и не без гордости ответил сибиряк.

-- Далече ушагаешь ты, Кузьмич, от своей Сибири. Сам Ермак Тимофеевич в такую даль не уходил. Женим мы тебя на какой-нибудь румынке да и оставим тут. Будешь мамалыгу есть...

-- Не балабонь ты, Семен! Що к человеку прицепився? О дeле лучше бы сказав! -- шумнул на Ванина Пинчук, которому в такие ответственные минуты Сенькина болтовня казалась совсем неуместной, хотя, как известно, в другие времена и в иных обстоятельствах балагурство Ванина ему доставляло немалое удовольствие. А сейчас он нахмурил брови, добавил глухо: -- Може, кто из нас и по другой причине назад не вернется...

-- Значит, боишься, Петр Тарасович?

-- Не в том суть. Умирать на чужой стороне кому ж охота!..

-- А мы и нe думаем умирать. Умирать будут фашисты. А мы жить будем, да еще и другим людям жизнь принесем,-- откликнулся Камушкин.