Дурные приметы   ::   Пронин Виктор

Обронил одно лишь словечко, которое мог произнести человек, равный Самохину по положению, по достатку. И тому, похоже, понравился ответ, он задержался взглядом на Евлентьеве, усмехнулся.

— Когда ты в вестибюле запутался в «молнии», я решил было, что мы зря сюда пришли, — сказал Самохин.

Евлентьев промолчал.

— Но теперь я понял, что все правильно.

— И мы еще сюда придем. — В словах Евлентьева не было выпрашивания еще одного ужина, он просто поддержал разговор, показавшийся ему странноватым.

— Нет, — неожиданно жестко ответил Самохин. — Здесь мы с тобой больше не будем. Никогда. Ни единого раза.

— Как скажешь, Гена, как скажешь, — легко ответил Евлентьев, хотя опять услышал слова довольно странные, слова, которые не вписывались в дружескую беседу. Но решил, видимо, что осетрина важнее всех словесных недоразумений, даже если они и отдают некоторым превосходством.

— А почему ты не спросишь — почему?

— А зачем, Гена? Я и сегодня не напрашивался, и в будущем не намерен, — Евлентьев первый раз за все время их встречи показал зубы.

— Правильно, — кивнул Самохин. — Молодец. Ты Виталик, не обижайся... Все, что я говорю, — это по делу, я не из дурной спеси или от плохого воспитания.

Только по делу. Я рад тебя видеть, рад тебя видеть в добром здравии... Хотя вначале там, в электричке, ты показался мне слегка пошатнувшимся.

— А я и есть пошатнувшийся.

— Это хорошо.

— Да? — удивился Евлентьев.