Двадцатая рапсодия Листа   ::   Клугер Даниэль

Мы с урядником разделись в сенях и в сопровождении госпожи Ульяновой вошли в комнату студента. Большая чистая светлица, в углу – железная кровать, покрытая голубым тканевым одеялом, в центре – овальный деревянный стол, вроде как обеденный, однако на двух толстых тумбах с ящиками, рядом – круглый столик, высокие стулья, одетые в белые чехлы, возле стены мягкий диван, над ним географическая карта, на противоположной стене – большой морской пейзаж кисти не известного мне художника. И еще огромный книжный шкаф, набитый книгами, – как я знал, он перешел к Владимиру от дяди, мужа Любови Александровны.

Владимир сидел за столом в накинутой поверх белой сорочки студенческой тужурке и что-то быстро писал. Слева на столе разложена была шахматная доска с расставленными фигурами. Судя по тому, что писавший то и дело бросал взгляд на игровую позицию, он записывал игру. Рядом с доской лежал старый номер петербургского журнала «Шахматный листок» – издания, как мне было известно, давно прекратившего свое существование.

Владимир быстро поднялся нам навстречу, на лице его была легкая улыбка, относившаяся явно не к нашему визиту – видимо, разыгрываемая комбинация доставляла ему удовольствие.

Мне и самому не чужда была красота шахмат. Я даже обучил дочь – чтобы иной раз скоротать вечер за неторопливой игрой, а в прошлом году сам выписывал «Шахматный вестник» Чигорина. Увы, этот журнал тоже приказал долго жить.