JК
С. А. Есенин в воспоминаниях современников. Том 2. :: Есенин Сергей Александрович
Страница: 203 из 531Может быть, сейчас я на многих посмотрел бы более снисходительно, но тогда во мне сильна еще была пуританская и сектантская нетерпимость военного коммунизма. Сережа то веселился, то вдруг задумывался. Потом взял гитару…
Есть одна хорошая песня у соловушки -
Песня панихидная по моей головушке 19 .
Как сейчас слышу я его немного глуховатый голос, простой и печальный напев, ту особенную русскую манеру пения, о которой Лев Толстой сказал, что поется с убеждением, что главное – это не песня, а слова.
Думы мои, думы! Боль в висках и темени.
Промотал я молодость без поры, без времени.
"А ведь ему совсем нелегко живется, – впервые подумал я тогда. – Болен он, что ли?…"
Сергей допел, все кинулись к нему, всем хотелось его целовать, благодарить за эту прекрасную песню, в которой необычайно переплелись и затаенная, глубокая тоска, и прощание со своей молодостью, и его заветы, обращенные к новой молодости, к бессмертной и вечно молодой любви…
"В молодости нравился, а теперь оставили"… Но его и сейчас любили. Что же это? Неужели кокетство?…
Он махнул рукой и вдруг ушел.
– Ну и оставьте его, – сказала хозяйка дома.
– Что же, все как полагается на мальчишнике, – сказал кто-то, – расставаться с юностью нелегко.
Заговорили на какие-то другие темы. Хозяйка дома незаметно вышла, потом показалась в дверях и поманила меня.
– Плачет, – сказала она, – тебя просил позвать.
Сергей сидел на краю кровати. Обхватив спинку с шишечками, он действительно плакал.
Есть одна хорошая песня у соловушки -
Песня панихидная по моей головушке 19 .
Как сейчас слышу я его немного глуховатый голос, простой и печальный напев, ту особенную русскую манеру пения, о которой Лев Толстой сказал, что поется с убеждением, что главное – это не песня, а слова.
Думы мои, думы! Боль в висках и темени.
Промотал я молодость без поры, без времени.
"А ведь ему совсем нелегко живется, – впервые подумал я тогда. – Болен он, что ли?…"
Сергей допел, все кинулись к нему, всем хотелось его целовать, благодарить за эту прекрасную песню, в которой необычайно переплелись и затаенная, глубокая тоска, и прощание со своей молодостью, и его заветы, обращенные к новой молодости, к бессмертной и вечно молодой любви…
"В молодости нравился, а теперь оставили"… Но его и сейчас любили. Что же это? Неужели кокетство?…
Он махнул рукой и вдруг ушел.
– Ну и оставьте его, – сказала хозяйка дома.
– Что же, все как полагается на мальчишнике, – сказал кто-то, – расставаться с юностью нелегко.
Заговорили на какие-то другие темы. Хозяйка дома незаметно вышла, потом показалась в дверях и поманила меня.
– Плачет, – сказала она, – тебя просил позвать.
Сергей сидел на краю кровати. Обхватив спинку с шишечками, он действительно плакал.