JК
Сборник рассказов и повестей. :: ЛУКИНА Любовь
Страница: 461 из 570- Или бензина отлить!…
Тут он вспомнил, что мотора у него нет, что за два месяца мотор целиком разошелся на мелкие хозяйские нужды, вспомнил и захохотал. Потом кинулся к Валентину, свалил его на брезент и начал колошматить от избытка чувств.
– Валька! - ликующе ревел вождь. - Умница! Лопух! Вернулись, Валька!…
Потом снова вскочил.
– А где "Пенелоп"? Где яхта? Опять потеряли?… Ах, вон он где, черт латаный! Вон он, глянь, возле косы…
Толик бросался от одного борта к другому - никак не мог наглядеться. Вдоль обрывистого берега зеленели пыльные тополя. Мелкая зыбь шевелила клок мыльной пены, сброшенный, видать, в реку химзаводом. А над металлургическим комбинатом вдали вставало отвратительное рыжее облако. Да, это был их мир.
Валентин все еще сидел на брезенте, бледный и растерянный.
– Этого не может быть, - слабо проговорил он.
– Может! - изо всех сил рявкнул счастливый Толик. - Может, Валька!
– Не может быть… - запинаясь, повторил Валентин. - Тростинкой! На песке! А потом взял кусок обыкновенной проволоки…
Он ужаснулся и умолк.
– Что же это выходит… я - гений? - выговорил он, покрываясь холодным потом. - Толик!!!
Толик не слушал.
– Мы дома! - орал Толик. - Эй, на "Пенелопе"! Дома!…
"Пенелоп" шел к ним под парусом. Судя по счастливой физиономии Федора Сидорова, картины не пострадали, и мировая известность была ему таким образом обеспечена.
Тут он вспомнил, что мотора у него нет, что за два месяца мотор целиком разошелся на мелкие хозяйские нужды, вспомнил и захохотал. Потом кинулся к Валентину, свалил его на брезент и начал колошматить от избытка чувств.
– Валька! - ликующе ревел вождь. - Умница! Лопух! Вернулись, Валька!…
Потом снова вскочил.
– А где "Пенелоп"? Где яхта? Опять потеряли?… Ах, вон он где, черт латаный! Вон он, глянь, возле косы…
Толик бросался от одного борта к другому - никак не мог наглядеться. Вдоль обрывистого берега зеленели пыльные тополя. Мелкая зыбь шевелила клок мыльной пены, сброшенный, видать, в реку химзаводом. А над металлургическим комбинатом вдали вставало отвратительное рыжее облако. Да, это был их мир.
Валентин все еще сидел на брезенте, бледный и растерянный.
– Этого не может быть, - слабо проговорил он.
– Может! - изо всех сил рявкнул счастливый Толик. - Может, Валька!
– Не может быть… - запинаясь, повторил Валентин. - Тростинкой! На песке! А потом взял кусок обыкновенной проволоки…
Он ужаснулся и умолк.
– Что же это выходит… я - гений? - выговорил он, покрываясь холодным потом. - Толик!!!
Толик не слушал.
– Мы дома! - орал Толик. - Эй, на "Пенелопе"! Дома!…
"Пенелоп" шел к ним под парусом. Судя по счастливой физиономии Федора Сидорова, картины не пострадали, и мировая известность была ему таким образом обеспечена.