Северная столица   ::   Дугин Лев Исидорович

Здорово, рыцари лихие

Любви, свободы и вина!

«Юрьеву»

Большая компания долго и шумно кутила. Несмотря на поздний час, поехали кататься…

Визгливые девицы полезли в карету. Эту карету хозяин, Никита Всеволожский, выписал из Вены – она была просторная, на высоких рессорах, с опускающейся лесенкой… Кто-то из военных надел ливрею и вскочил на запятки. Кто-то вырядился в армяк и круглую кучерскую шляпу. А мальчика-калмыка, с кривыми ногами и скуластым плоским лицом, посадили форейтором… Верховые в седлах сопровождали карету эскортом. Перед большим, богатым домом Никиты Всеволожского на Екатерингофском проспекте напротив церкви Николы Морского компания долго шумела, топталась, маячила, и полицейский наряд, совершающий обход, свернул, не желая связываться с аристократами… В морозном, саднящем воздухе клубился белесый пар, снег похрустывал под ногами, а звонницы и купола церкви, уйдя в небо, казалось, плыли под высокими облаками в лунном свете.

– А я за кучера! – Пушкину хотелось залезть на козлы. Но пришлось сесть в карету.

Лошади рванули, карета, наклоняясь на поворотах, понеслась под дробный стук копыт, под протяжный, не смолкающий вопль форейтора-калмыка: «Поды-ы…» Мелькали пустые улицы, набережные, мостики…

– Стой! – Командовал молодой компанией плотный человек лет под сорок, с пышными баками и буйной шевелюрой, с крупными резкими чертами лица и воспаленными, блестящими глазами. Это был хорошо известный в обеих столицах Толстой-Американец.