JК
Северная столица :: Дугин Лев Исидорович
Страница: 280 из 318 – Кажется, ты один не знаешь…
И Пушкин побледнел, узнав от Катенина, что по городу идет молва, будто в Особенной канцелярии его по высочайшему повелению высекли.
У него была привычка: в затруднительных случаях выпрямляться и расправлять плечи – жест, перенятый у того же Катенина. Этот жест означал, что занятия поэзией, словопрения, высокие рассуждения – он оставляет, чтобы заняться другим: своим достоинством и честью.
Но сейчас этот жест ничего не принес. Кому он был адресован?
Катенин старался не смотреть в лицо молодому человеку.
– Я полагаю, что оказал тебе дружескую услугу, – сказал он. – По крайней мере, ты узнал от меня…
Пушкин попытался все обратить в шутку:
– Но ведь это – совершеннейшая нелепость!.. Катенин холодно пожал плечами:
– Сам я, конечно, не поверил. Но другие могли и верить? Милейший Пушкин, мой тебе совет… – Он говорил с Пушкиным, как с человеком чести, который и сам знает все непреложные правила и все неизбежные следствия света… – Уезжай на время из Петербурга…
И Пушкин только сейчас вполне начал осознавать, какая пропасть перед ним разверзлась…
– Но кто, кто придумал! – Пушкин так сильно стиснул кулаки, что длинные его ногти вонзились в ладони. – Кто пустил эту сплетню?
Знал ли сам Катенин, что гнусную эту сплетню пустил Толстой-Американец в письме из Москвы на чердак к Шаховскому? Во всяком случае, он не сказал этого и спас молодого человека от верной смерти.
И Пушкин побледнел, узнав от Катенина, что по городу идет молва, будто в Особенной канцелярии его по высочайшему повелению высекли.
У него была привычка: в затруднительных случаях выпрямляться и расправлять плечи – жест, перенятый у того же Катенина. Этот жест означал, что занятия поэзией, словопрения, высокие рассуждения – он оставляет, чтобы заняться другим: своим достоинством и честью.
Но сейчас этот жест ничего не принес. Кому он был адресован?
Катенин старался не смотреть в лицо молодому человеку.
– Я полагаю, что оказал тебе дружескую услугу, – сказал он. – По крайней мере, ты узнал от меня…
Пушкин попытался все обратить в шутку:
– Но ведь это – совершеннейшая нелепость!.. Катенин холодно пожал плечами:
– Сам я, конечно, не поверил. Но другие могли и верить? Милейший Пушкин, мой тебе совет… – Он говорил с Пушкиным, как с человеком чести, который и сам знает все непреложные правила и все неизбежные следствия света… – Уезжай на время из Петербурга…
И Пушкин только сейчас вполне начал осознавать, какая пропасть перед ним разверзлась…
– Но кто, кто придумал! – Пушкин так сильно стиснул кулаки, что длинные его ногти вонзились в ладони. – Кто пустил эту сплетню?
Знал ли сам Катенин, что гнусную эту сплетню пустил Толстой-Американец в письме из Москвы на чердак к Шаховскому? Во всяком случае, он не сказал этого и спас молодого человека от верной смерти.