JК
Северная столица :: Дугин Лев Исидорович
Страница: 56 из 318И лихорадочные, черные, не имеющие дна, осененные густыми ресницами глаза балерины вдруг встретились с широко раскрытыми голубыми глазами Пушкина…
Карета покатила, а он еще долго смотрел ей вслед.
А потом направился к пансиону Педагогического института. Когда брат вырастет, он передаст ему, верному наперснику, свой опыт. Сам он, с тех пор как вышел из Лицея, уже много испытал и узнал… И он посоветует брату вступить в военную службу: это обеспечит ему твердое положение в обществе. Увы, его собственное намерение пока не сбылось! Конечно, гвардия – стоит денег, и даже Каверин из-за безденежья покидает гвардию… Но отец все же не сделал всего, что мог бы, и скупость отца вызывала протест и раздражение…
Легко и быстро двигался он по улицам, пересек Калинкинскую площадь с каланчой и съезжей, потом мост через Фонтанку. Вот и пансион.
Недавним лицейским прошлым дохнуло на него в уединившемся среди обширного сада особняке с нарядными колоннами и барельефами. В просторном, окрашенном в бледно-лимонный цвет вестибюле было пусто.
Но прозвенел звонок, и галдящая толпа хлынула по закругленной лестнице.
– Bonjour, mon petit [20] .
И Пушкин расцеловал брата – низкорослого, курчавого двенадцатилетнего мальчика.
– Ну, как успехи?
Выражение лица у Лельки было капризным. Он хотел домой. Неужели наукам нельзя обучаться дома?
– Нельзя! – возразил старший брат. Роль наставника увлекала его.
Карета покатила, а он еще долго смотрел ей вслед.
А потом направился к пансиону Педагогического института. Когда брат вырастет, он передаст ему, верному наперснику, свой опыт. Сам он, с тех пор как вышел из Лицея, уже много испытал и узнал… И он посоветует брату вступить в военную службу: это обеспечит ему твердое положение в обществе. Увы, его собственное намерение пока не сбылось! Конечно, гвардия – стоит денег, и даже Каверин из-за безденежья покидает гвардию… Но отец все же не сделал всего, что мог бы, и скупость отца вызывала протест и раздражение…
Легко и быстро двигался он по улицам, пересек Калинкинскую площадь с каланчой и съезжей, потом мост через Фонтанку. Вот и пансион.
Недавним лицейским прошлым дохнуло на него в уединившемся среди обширного сада особняке с нарядными колоннами и барельефами. В просторном, окрашенном в бледно-лимонный цвет вестибюле было пусто.
Но прозвенел звонок, и галдящая толпа хлынула по закругленной лестнице.
– Bonjour, mon petit [20] .
И Пушкин расцеловал брата – низкорослого, курчавого двенадцатилетнего мальчика.
– Ну, как успехи?
Выражение лица у Лельки было капризным. Он хотел домой. Неужели наукам нельзя обучаться дома?
– Нельзя! – возразил старший брат. Роль наставника увлекала его.