JК
Шутить и говорить я начала одновременно :: Хмелевская Иоанна
Страница: 317 из 344Он подтвердил, что телеграмма была, и даже две телеграммы,но их содержание ему неизвестно. Принимал телеграммы телеграфист, но он живёт в посёлке на верхушке горы, идти надо через лес, дорожка прямая, сама доведёт.
Отправились мы к телеграфисту. В темноте идти по лесу было не очень легко, но вверх — ещё туда-сюда. Добрались до посёлка, разыскали телеграфиста. С большим сочувствием он сообщил нам содержание телеграмм. Первая была простая и в ней сообщалось, что ребёнок заболел. Вторая была срочная; «Ребёнок очень болен, немедленно возвращайтесь». Телеграммы мы так и не увидели, они лежали на запертой почте.
В жуткой спешке мы помчались обратно, до сих пор не понимаю, как в темноте, спускаясь с большой крутизны, мы ног не поломали и шей не свернули. Добравшись до дома отдыха, побросали вещи в чемоданы и отправились в путь. Автобусы уже не ходили, до ближайшей железнодорожной станции было десять километров. Муж тащил оба чемодана, один из которых, мой старый, ещё оккупационный, был жутко тяжёлый сам по себе, даже пустой. Тот самый, тяжеленный чемодан из свиной кожи, с которым я мчалась под обстрелом в сорок четвёртом по замёрзшему осеннему полю.
Около трех часов ночи мы добрались до станции и на каком-то поезде доехали к девяти утра до Вроцлава. Не помня себя от беспокойства, ввалились в агентство ЛЁТа, но билетов на самолёты до Варшавы не было. Правда, оставался один, забронированный для кого-то, и, если до двенадцати его не купят, мне его продадут.
Отправились мы к телеграфисту. В темноте идти по лесу было не очень легко, но вверх — ещё туда-сюда. Добрались до посёлка, разыскали телеграфиста. С большим сочувствием он сообщил нам содержание телеграмм. Первая была простая и в ней сообщалось, что ребёнок заболел. Вторая была срочная; «Ребёнок очень болен, немедленно возвращайтесь». Телеграммы мы так и не увидели, они лежали на запертой почте.
В жуткой спешке мы помчались обратно, до сих пор не понимаю, как в темноте, спускаясь с большой крутизны, мы ног не поломали и шей не свернули. Добравшись до дома отдыха, побросали вещи в чемоданы и отправились в путь. Автобусы уже не ходили, до ближайшей железнодорожной станции было десять километров. Муж тащил оба чемодана, один из которых, мой старый, ещё оккупационный, был жутко тяжёлый сам по себе, даже пустой. Тот самый, тяжеленный чемодан из свиной кожи, с которым я мчалась под обстрелом в сорок четвёртом по замёрзшему осеннему полю.
Около трех часов ночи мы добрались до станции и на каком-то поезде доехали к девяти утра до Вроцлава. Не помня себя от беспокойства, ввалились в агентство ЛЁТа, но билетов на самолёты до Варшавы не было. Правда, оставался один, забронированный для кого-то, и, если до двенадцати его не купят, мне его продадут.