Шутить и говорить я начала одновременно   ::   Хмелевская Иоанна

Поначалу я, как автомат, уплетала все эти вкусности, птицу, рыбу, мясо, заливные, уплетала жадно и опрометчиво, и результат был ужасен: я не смогла съесть ни кусочка торта, ни одного печеньица! Съеденное, казалось, лезло из меня обратно, и, возможно, даже из ушей. А глаза впивали в себя недосягаемые вкусности, и сердце разрывалось. Но в меня и в самом деле не поместилась бы даже булавочная головка. А самое ужасное, что часа через два я бы уже, пожалуй, смогла проглотить кусочек восхитительного пирожного, да поздно было. Будучи хорошо воспитанной девочкой, я не осмелилась напомнить хозяевам о несъеденном мною десерте, и сожаление — смертельное, безграничное, сосущее — осталось во мне на всю оставшуюся жизнь.

О еде я могла бы написать ещё много, да вовремя вспомнила, что пишу не кулинарную книгу, а воспоминания о том, сколько неприятностей доставляла в детстве своим родным, поэтому перехожу к болезням.

С раннего детства болезни были моим несчастьем. Кроме дифтерита, тифа и воспаления лёгких я перенесла все детские болезни: корь, ветрянку, скарлатину, коклюш, свинку. Гриппы же и ангины просто не выходили из дома. По подсчётам моей матери, я две недели была здорова, а три болела. А как было не болеть? Удивляться надо не этому, а что я вообще не померла.

Одевали меня самым ужасающим образом.