Шутить и говорить я начала одновременно   ::   Хмелевская Иоанна

Тут же сбежала обратно к мамочке, а та была женщиной с твёрдым характером — как и все бабы в нашем роду. Ну и отправила доченьку обратно к мужу в Тоньчу, безапелляционно заявив: «С ним сбежала, теперь с ним и живи!» Кажется, отвезла беглянку обратно в карете, хотя головой за это не поручусь. Но не в автомашине, это точно.

Все остальное известно уже не по преданиям, а по рассказам живых свидетелей, вернее свидетельниц: бабушки, мамы и моих тёток. Прабабушка моя, в рамках бунта, так и не прикоснулась к домашнему хозяйству, занималась лишь садом и огородом, тут у неё оказалась счастливая рука. Она и в самом деле по огороду расхаживала в чёрном платье до пят с белыми манжетами и беленьким воротничком, в белых перчатках. Росло у неё все, как в джунглях после дождя. Садовник магнатов Радзивиллов и в самом деле выпрашивал у неё саженцы, рассаду и прочие семена, не исключено, стоя на коленях у колодца предков. Плодов груши, собственноручно выращенной прабабушкой и в моё время привитой черенком на садово-огородный участок под Варшавой, я отведала лично, правда, один раз в жизни, а потом лишь мечтала о том, чтобы ещё раз попробовать. Дудки, груша погибла, и больше таких мне не встречалось, так что и не о чем говорить.

Прабабушка родила четырнадцать штук детей, из которых выжило девять. Не знаю, при каких обстоятельствах умирали младенцы, но в те времена детская смертность была высокой, так что ничего удивительного. Из девяти выживших было семеро сыновей и две дочери.