JК
Солженицын и Шестков :: Гергенрёдер Игорь
Страница: 22 из 25Характерно, что когда она спросила Зубова о поездке, этот «валенок и слюнтяй», как назвал его отец, выказывает себя подлинным патриотом:
«Был, был в колыбели фашизма… И вернулся в родное Зауралье…»
Выйдя замуж за Зубова, Маринка убеждается, что в ФРГ он не переедет, и изливает на него всю полноту презрения. Таким образом, производное «генетического беспредела» порождает картинку «бесовского разгула»: Маринка и её любовник «привязали Зубова к огромному старинному буфету, стоящему у стены напротив софы.
Затем любовники разделись и совокупились перед глазами Зубова. Потом встали, подошли к связанному и стали плевать в него и ругаться…»
Задумываясь о Зубове как о типе, не можешь отмахнуться от ассоциации с другим профессорским сыном, тоже слюнтяйски безвольным, который не осознаёт (или покорно принимает) позор той роли, для какой выбрал его Путин.
Они и похожи, и весьма разнообразны: все те, кто наверняка вздохнул с облегчением, когда Путин заново отстроил стену страха. Вздохнул или мог бы вздохнуть, коли бы дожил. Каждая из личностей, запечатлённых Игорем Шестковым, замечательна по-своему. Чем не пример — сотрудница престижного НИИ Гривнева (рассказ «Доносчица»)? Опытная стукачка, которую КГБ приставил к доктору физико-математических наук Лакшину, она предаётся с ним игре в «собачью свадьбу». Однако сладострастная забава не развязывает язык учёному, которому есть что скрывать. Он не желает жить в СССР. И совершает самоубийственный шаг: подаёт заявление на выезд.
Особенно сильна кульминация рассказа.
«Был, был в колыбели фашизма… И вернулся в родное Зауралье…»
Выйдя замуж за Зубова, Маринка убеждается, что в ФРГ он не переедет, и изливает на него всю полноту презрения. Таким образом, производное «генетического беспредела» порождает картинку «бесовского разгула»: Маринка и её любовник «привязали Зубова к огромному старинному буфету, стоящему у стены напротив софы.
Затем любовники разделись и совокупились перед глазами Зубова. Потом встали, подошли к связанному и стали плевать в него и ругаться…»
Задумываясь о Зубове как о типе, не можешь отмахнуться от ассоциации с другим профессорским сыном, тоже слюнтяйски безвольным, который не осознаёт (или покорно принимает) позор той роли, для какой выбрал его Путин.
Они и похожи, и весьма разнообразны: все те, кто наверняка вздохнул с облегчением, когда Путин заново отстроил стену страха. Вздохнул или мог бы вздохнуть, коли бы дожил. Каждая из личностей, запечатлённых Игорем Шестковым, замечательна по-своему. Чем не пример — сотрудница престижного НИИ Гривнева (рассказ «Доносчица»)? Опытная стукачка, которую КГБ приставил к доктору физико-математических наук Лакшину, она предаётся с ним игре в «собачью свадьбу». Однако сладострастная забава не развязывает язык учёному, которому есть что скрывать. Он не желает жить в СССР. И совершает самоубийственный шаг: подаёт заявление на выезд.
Особенно сильна кульминация рассказа.