Тетрадь первая   ::   Цветаева Марина

Но этот уже книг не пишет, и с ним-то именно и придется расстаться, п. ч. всё остальное: безымянную силу, голос, книги (написанные и ненаписанные) я унесу с собой — не жестом захвата —

Но об этом я уже писала.

* * *



Разговор.

— Аля, как ты думаешь, как себя будет чувствовать С., когда приедет?

— Если Э<ренбур>г нас не выгонит.

Я: — Наверное не выгонит. Но что мы будем делать с утра?

Аля: — С вечера закажем три завтрака.

* * *



21-го мая 1922 г. — Устала.

* * *



Ты привыкла: хозяйку в снег,

А сама на ее постели!

А в дому моем был твой век —

С черной лестницы, в черном теле.

(Любовь)

* * *



Так, разложена и не воссоздана:

Перья — щебеты — и кости порознь,

Так доверчиво прождав, что сложится,

Изумленная своим ничтожеством,

Некой спорностию безголосою

Под законностями: под колесами.

Так, растравленная до бесстрастия,

Без архангела, без веры в мастера,

Всеми клочьями поняв: не свяжется,

Так, без легкости, но и без тяжести —

Обесславленное и разъятое

Дня из дней твоих творенье: пятого.

* * *



30-го нов<ого>мая 1922 г.

* * *



(Явно — после ряда бесед с Э<ренбур>гом.)

* * *



А обо мне зайдет, скажи: просторы,

Еще: прощай, еще: рукой не трогать!

Да, ибо создана в тот день, в который

Кровь создана — и мех, крыло — и коготь.