Тетрадь третья   ::   Цветаева Марина

— А французы ходят к Прокопенке?

— Да, конечно, он отличный врач.

— А он, когда надо, выдирает глаза?

* * *



Строки:

Не раскрывающиеся портфели —

И разрывающаяся душа

* * *



Мур, на улице:

— Упорный дом: стоит так прочно!

(Когда поймет, что это — стихи, и будет поэтом.)

* * *



(Смерть Макса В<олошина>. Пишу «Живое о живом». Вечер его памяти в Кочевье. [207] Меня просят уговорить Бальмонта — моего соседа по Кламару.)

Милый М<арк>Л<ьвович>. Увы, с Б<альмонтом>ничего не вышло, наотрез отказывается и, когда его слушаешь — соглашаешься (как всегда — когда слушаешь поэта). Я очень долго его уговаривала, и очень ласково, ни длительность ни ласковость не помогли. Кроме того, он в ужасном унынии: — ничего не хочет и не ждет.

(NB! оказалось начало болезни)

Я о М. В<олошине>— пишу, и с увлечением.

Пишу Вам в чудном зеленом саду — чужом.

* * *



18-го сент<ября> 1932 г. — строки:

Передёржки — предпосылки —

Их постельки и подстилки

Цельным телом, полным весом

Всей души своей могучей

Вытянувшись на той туче

(Ту тучу — помню: над железнодорожной насыпью — и далью — Лежачую — могучую. 1938 г.)

* * *



Мур:

Enorme [208] — это значит больше, чем нормальный. А нормальные слоны — маленькие?

23-го сент<ября> 1932 г.

* * *



— Там старуха живет, она вытряхивает свой плетеный свой грро — мадный ковер, шириной во всю улицу…

(Описание чьего-то собственного дома)

|< Пред. 129 130 131 132 133 След. >|