Тетрадь третья   ::   Цветаева Марина

что Атилла каждую данную минуту был Атилла, не Атилла-вообще (а сколько — какие толпы — сонмы — мириады — не-Атилл, и каждый — каждую данную минуту!) — не Атилла раз-навсегда.

Потому-то так неудовлетворительна, неутолительна — история.

* * *



Мур, на улице: — Вы видали эту негрскую маму?

* * *



— Собаку зовут как меня.

Я: — А как меня зовут?

Шепотом: — Не знаю.

— Нý, ты меня зовешь мам<ой?>, а другие все как зовут?

— Марина Цветаева.

* * *



— Мама! Хотите сделаем пожар! Подожжем землю, чтобы все лысые горы стали.

* * *



(Про осу — или пчелу:) — У нее живот, как у тигра.

* * *



(Безумный, с младенчества, страх ос, пчел и мух. Особенно — мух. Панический.)

* * *



В Зоол<огическом>саду — про какую-то птицу:

— Летний птенец.

* * *



Сто лет мне иногда кажутся, как сто фр<анков>— раз плюнуть!

(Пометка: не то, что у меня этих ста фр<анков>было много, а то, что я знаю, что они по существу — не сто фр<анков>, что это — ложь, пустая цифра и звук. Но и кроме этого — вообще наплевать на франки (сроки).)

* * *



(Здесь кончается маленькая черная кож<аная>записная книжка с затвором — весна 1931 г.)

* * *



Теперь — сине-голубая записная книжка, с металл<ическими>скрепами — Мёдон, ноябрь 1931 г. — м. б. была какая-нб. между, не обнаружила — но до нее — несколько записей из небольшой желтой черновой — картонной 1931 г.