JК
Трава забвенья :: Катаев Валентин Петрович
Страница: 257 из 260Внуки у меня французы, – сказал он, и мне показалось, что он собирается заплакать. – Жизнь как в печке сгорела!
– Клавдию Зарембу помнишь? – спросил я. – Она совсем недавно умерла в Магнитогорске.
– Как, говоришь?
– Заремба Клавдия.
На его лице выразилось тупое напряжение, как у глухонемого.
– А кто она?
– Тогда была комсомолка.
– Ах, та, черненькая комсомолочка… Да-да… Что-то такое смутно припоминаю… Но ведь прошло столько лет! – прибавил он, как бы извиняясь. – Разве все запомнишь… И он стал перекладывать в своей корзине букетики.
О чем нам еще было говорить?
Но я еще когда-нибудь вернусь к этой истории, и Клавдия Заремба превратится в Лазареву, и все зазвучит по-другому.
Могила Бунина оказалась совсем не такой, как представлял сам Бунин, в середине своей жизни, еще живя в России:
«Могильная плита, железная доска, в густой траве врастающая в землю… Под эту же плиту приду я лечь – и тихо лягу, с краю».
– Клавдию Зарембу помнишь? – спросил я. – Она совсем недавно умерла в Магнитогорске.
– Как, говоришь?
– Заремба Клавдия.
На его лице выразилось тупое напряжение, как у глухонемого.
– А кто она?
– Тогда была комсомолка.
– Ах, та, черненькая комсомолочка… Да-да… Что-то такое смутно припоминаю… Но ведь прошло столько лет! – прибавил он, как бы извиняясь. – Разве все запомнишь… И он стал перекладывать в своей корзине букетики.
О чем нам еще было говорить?
Но я еще когда-нибудь вернусь к этой истории, и Клавдия Заремба превратится в Лазареву, и все зазвучит по-другому.
Могила Бунина оказалась совсем не такой, как представлял сам Бунин, в середине своей жизни, еще живя в России:
«Могильная плита, железная доска, в густой траве врастающая в землю… Под эту же плиту приду я лечь – и тихо лягу, с краю».