У самого Черного моря   ::   Авдеев Михаил Васильевич

«Мессершмитт» догорал километрах в двух севернее аэродрома. Недалеко от своего самолета приземлился и хозяин. Разглядывать далее этого спешенного аса не было времени – второй ведь удирал безнаказанным.

Когда мы сели и поспешно подрулили к лесозащитной полосе, к стоянкам, оттуда уже бежали нам навстречу механики, летчики, не вылетевшие еще на задание, оружейники, мотористы, прибористы – вся эскадрилья махала в ликовании пилотками, фуражками, летными шлемами.

Как и первый любимовский показательный бой, мое первое сражение с гитлеровскими стервятниками прошло над родным аэродромом. Как и тогда мои товарищи видели с земли все, что делалось в воздухе. И был я этим очень горд.

Комэск отыскивал глазами батьку Ныча и не находил. Как только выключил на стоянке мотор, сказал технику:

– Комиссара не вижу. Сбитого летчика надо бы поймать.

– Батько уже там, ловит, – ответил техник. – Сержант Бугаев с ним и еще двое. Умчались сразу же, как немец парашют раскрыл.

* * *



«Мессершмитт», зарывшись мотором в землю, чадил узиной. Ныч обошел со своими спутниками груду обгоревшего металла. Сохранилась лишь сильно деформированная средняя часть кабины летчика, торчала из земли лопасть винта. Вместо плоскостей крыла – обрывки скрюченного дюраля на выжженной стерне. Хвост от удара оторвался, но не совсем, и лежал поджатым под фюзеляж, изуродованный и жалкий.

– Гляньте, товарищ комиссар, как пес побитый, – подметил Бугаев.

Летчика нигде не было видно. Пошли к скирде соломы.