JК
У самого Черного моря :: Авдеев Михаил Васильевич
Страница: 50 из 237 – Как вы думаете, товарищ старший сержант, осилим?
– Осилим, Кокин, –ответил немногословно Бурлаков.
Прибежал Аллахвердов. Едва дослушал доклад Бурлакова о готовности самолета к боевому вылету, заторопил его.
– На сопровождение идем. Бомбардировщики вылетели, догонять надо.
– Товарищ командир, а что там? Наши наступают? – спросил Кокин.
– Нэ знаю, дарагой, нэ знаю. Слетаю – сам посмотрю, вернусь – тебе скажу.
С того памятного для Аллахвердова дня, когда он сбил первый самолет врага, а товарищи отчитали его за то, что оставил без прикрытия хвост ведущего, младший лейтенант Аллахвердов как-то резко изменился, стал намного сдержанней, серьезней. Чувствовалось, что человек перешагнул четверть века. А тогда, в тот памятный вечер, он подошел к комиссару и попросил извинения за грубость. Батько Ныч сделал удивленное лицо, сказал:
– Если вы чувствуете за собой такой грех и допустили его при людях, то в их присутствии и извинялись бы. Но я такого случая что-то не помню.
Теперь комиссар – самый близкий Аллахвердову человек. Сегодня старший политрук интересовался, не получил ли Аллахвердов весточку от жены из эвакуации, а узнав, что нет, успокоил его, убедил: «Все будет хорошо, жива, здорова и письма ее ищут тебя по фронтовым дорогам». В прекрасном настроении улетел Аллахвердов на задание. Перед вылетом спросил механика:
– Петр Петрович, твоя Ирина в Новочеркасск доехала?
– Знать бы, товарищ командир, на душе было бы спокойней, – ответил Бурлаков. – Писем нет.
– Осилим, Кокин, –ответил немногословно Бурлаков.
Прибежал Аллахвердов. Едва дослушал доклад Бурлакова о готовности самолета к боевому вылету, заторопил его.
– На сопровождение идем. Бомбардировщики вылетели, догонять надо.
– Товарищ командир, а что там? Наши наступают? – спросил Кокин.
– Нэ знаю, дарагой, нэ знаю. Слетаю – сам посмотрю, вернусь – тебе скажу.
С того памятного для Аллахвердова дня, когда он сбил первый самолет врага, а товарищи отчитали его за то, что оставил без прикрытия хвост ведущего, младший лейтенант Аллахвердов как-то резко изменился, стал намного сдержанней, серьезней. Чувствовалось, что человек перешагнул четверть века. А тогда, в тот памятный вечер, он подошел к комиссару и попросил извинения за грубость. Батько Ныч сделал удивленное лицо, сказал:
– Если вы чувствуете за собой такой грех и допустили его при людях, то в их присутствии и извинялись бы. Но я такого случая что-то не помню.
Теперь комиссар – самый близкий Аллахвердову человек. Сегодня старший политрук интересовался, не получил ли Аллахвердов весточку от жены из эвакуации, а узнав, что нет, успокоил его, убедил: «Все будет хорошо, жива, здорова и письма ее ищут тебя по фронтовым дорогам». В прекрасном настроении улетел Аллахвердов на задание. Перед вылетом спросил механика:
– Петр Петрович, твоя Ирина в Новочеркасск доехала?
– Знать бы, товарищ командир, на душе было бы спокойней, – ответил Бурлаков. – Писем нет.