Варианты   ::   Анненский Иннокентий

Через гордыню Митрича я не вижу ересиарха, я не вижу и реалиста-художника, я вижу одно глубокое отчаяние. Вот она - чернота провала, вот оно, гордо отвергнутое, чудо мироздания, вот он выдуманный Христос. Зачем он молчит, этот Христос. Господи, я хочу верить, помоги моему неверию (ед. хр. 125, лл. 23-32).

На листе 35 в автографе 3, 5 строки машинописи с правкой Анненского: Вот оно, гордо отвергнутое, чудо благодати. Вот он выдуманный Христос. Отвергнутое... выдуманный... легко все это говорить... Да где же взять-то настоящих, когда их нет.

После: который мы называем искусством: Я сказал, "насколько трагедия может быть чужда музыке".

Когда я перебираю в памяти написанное Толстым, то мне кажется, что для "Власти тьмы" незачем делать и исключения. Может быть, ни один из русских писателей не сказал о музыке столько умного и тонкого, как Лев Толстой в "Люцерне" и в "Войне и мире", и в "Крейцеровой сонате"... Тургенев оставил нам "Клару Милич", даже Достоевский написал свои "Белые ночи"... и один Толстой писал нам лишь о том, что он победил, что он подчинил своему этическому принципу, - и я сомневаюсь, чтобы можно было найти в его поэзии страницы, где бы музыка владела им. Еще юношей в "Люцерне" (1857) - он испытывал от музыки не смутную грезу, а лишь подъем духа, в котором под ее влиянием обострялись нравственные вопросы и где чувство бесконечного отливалось в императив Всесовершенного Существа.

Во "Власти тьмы" нет музыки. Даже яркий месяц четвертого действия, свидетель преступления, - это не музыкальный, а скорей моральный мотив.