Весна за Моравой   ::   Гончар Олесь

Старшина угощал мадьяр табаком, и они жадно курили, думая каждый о своем. "Господин профессор" уже не имел желания произносить речи. Он сидел на пне, стараясь отдышаться, и его брюшко, которое раньше не было заметно, теперь тяжело поднималось под пиджаком. Лицо приобрело кислое выражение. Только старичок, побывавший в Екатеринославской губернии тогда, когда Гуменного не было еще на свете, не впадал в отчаяние. Потешно жестикулируя, он рассказывал старшине, какие там, в далекой губернии, хорошие были девчата. Одна из них, Маруся-Маричка, и до сих пор жила в его сердце.

- Теперь она уже бабуся, - заметил Гуменный.

Но венгр не соглашался: Маруся-Маричка была для него вечно молодой!

Чем меньше оставалось до переднего края, тем более мрачными становились взгляды подносчиков, а старшина, наоборот, все больше веселел. Когда неожиданно послышалось татаканье пулеметов, подносчики настороженно стали озираться по сторонам. Гуменного забавляла эта необоснованная, преждевременная тревога, и он покрикивал еще энергичнее:

- Дьорше!

Вдруг ударила немецкая батарея. Высоко над лесом в прозрачном весеннем воздухе просвистел невидимый снаряд и грохнул, разорвавшись где-то далеко среди деревьев.

Мадьяры остановились, их испуганные взгляды заметались и под конец вопросительно задержались на старшине. Словно только этот высокий стройный юноша с открытым, простодушным лицом мог принести им спасение.

- Далеко! - засмеялся Гуменный.