— Посмотрим. Я не обязан перед тобой отчитываться, — рассмеялся наконец Андрей.
— Ну, а сам-то виделся с Быстряковым? Поговорил с ним?
— Много будешь знать, плохо будешь спать.
— Не вредничай.
— Я и не вредничаю. Веду твою политику. Разве ты не так со мной разговариваешь?
— Андрюша, хватит ломаться, — вздохнула я. — Ты сам мне позвонил. Не просто же так.
— Я звонил по поводу похорон. И все. Так что пока. — Мельников отключил телефон.
Я вернула трубку на место и пошла пить кофе.
Чтобы немного отвлечься, я схватила газету, которую купила сегодня в ларьке около Дома ученых. Раскрыв ее на второй странице, увидела большую статью как раз о выставке. Надо же, какое совпадение.
Журналист рассказывал, что выставка продлится до конца этой недели и что Гольдфельд Марк Гиршевич выставляет на ней свою ценную вазу. А дальше в статье говорилось: «Вазу каждый день возят домой к коллекционеру. Что это? Недоверие к охране Дома ученых или желание, чтобы о нем больше говорили? И кто, интересно, оплачивает эту нелегкую процедуру?»
Надо же. Мне приходили в голову такие же вопросы. На самом деле, почему бы не оставить вазу в выставочном зале? Ее и там могли бы охранять запросто.
Поведение Марка Гиршевича странное. Значит, необходимо с ним встретиться. Вот только когда? Сегодня я вижусь с Быстряковым.