Воспоминания о Марине Цветаевой   ::   Цветаева Марина

МАКСИМИЛИАН ВОЛОШИН

К Вам душа так радостно влекома!

О, какая веет благодать

От страниц „Вечернего альбома“!

(Почему „альбом“, а не „тетрадь“?)

Почему скрывает чепчик черный

Чистый лоб, а на глазах очки?

Я заметил только взгляд покорный

И младенческий овал щеки,

Детский рот и простоту движений,

Связанность спокойно скромных поз…

В Вашей книге столько достижений…

Кто же Вы? Простите мой вопрос

Я лежу сегодня — невралгия,

Боль как тихая виолончель…

Ваших слов касания благие

И в стихах крылатый взмах качель

Убаюкивают боль… Скитальцы,

Мы живем для трепета тоски…

(Чьи прохладно ласковые пальцы

В темноте мне трогают виски?)

Ваша книга странно взволновала —

В ней сокрытое обнажено,

В ней страна, где всех путей начало,

Но куда возврата не дано.

Помню все: рассвет, сиявший строго,

Жажду сразу всех земных дорог,

Всех путей… И было все… так много!

Как давно я перешел порог!

Кто Вам дал такую ясность красок?

Кто Вам дал такую точность слов?

Смелость все сказать от детских ласок

До весенних новолунных снов?

Ваша книга — что весть „оттуда“,

Утренняя благостная весть

Я давно уж не приемлю чуда,

Но так сладко слышать „Чудо — есть“

9 декабря 1910



ФЕДОР СТЕПУН [9]

ИЗ КНИГИ „БЫВШЕЕ И НЕСБЫВШЕЕСЯ“

Вспоминая писателей, посещавших мусагетские собрания, не могу не остановиться подробнее на Марине Цветаевой, выпустившей в 1912 году при содействии Кожебаткина [10] вторую книжечку своих стихов под названием „Волшебный фонарь“.

Познакомился я с Цветаевой ближе, впервые по-настоящему разговорился с ней в подмосковном имении Ильинском, где она проводила лето. Как сейчас, вижу идущую рядом со мною пыльным проселком почти еще девочку с землисто-бледным лицом под желтоватою челкою и тусклыми, слюдяными глазами, в которых временами вспыхивают зеленые огни.