JК
Елка в подарок :: Сан-Антонио
Страница: 116 из 161Хотел быть пастором, но видишь, как все вышло!
Болезнь удерживает меня от взрыва благородного негодования, и,предчувствуя, что его история далека до завершения, я приказываю поскорее подвести итог.
— Так вот, Адель, если хочешь знать, и сейчас женщина будь-будь. Если бы была академия любви, то ее надо было бы поставить профессором на факультете зоологии…
— Умоляю, без деталей!
— В конце концов, такова жизнь, — философствует Толстяк. — Хуже всего то, что потом мы оба заснули. Поздний час, физические упражнения, да еще мы приняли литр на грудь, играя в карты, понимаешь, у меня глаза слиплись.
Он тяжело вздыхает и с сожалением пожимает плечами.
— Да так задрыхли, что только в шесть утра нас выковырнул из постели ее вернувшийся муж. Ты бы послушал, как он блажил! Как выражался! Хоть святых выноси! Он меня взял как голенького, представляешь? Я храплю себе вовсю и вдруг сквозь сон чувствую, как какой-то тип — я сначала не разобрал кто — чистит мне физию! На всю жизнь запомню ощущения! Я, естественно, просыпаюсь. Адель орет, что, значит, случилось недоразумение… Ошибка, мол, ничего не было… Я пытаюсь собрать манатки. Парень вопит на весь дом, вроде того, что я сволочь легавая! И что ближайшую революцию он затеет сам лично, и не по телефону. У него будто и конкретные мысли есть на этот счет — будьте покойны!
— Мне плевать на его мысли! — говорю я.
— В конце концов, чтоб он заткнулся, пришлось провести ему крюк в челюсть, и он заснул.
Болезнь удерживает меня от взрыва благородного негодования, и,предчувствуя, что его история далека до завершения, я приказываю поскорее подвести итог.
— Так вот, Адель, если хочешь знать, и сейчас женщина будь-будь. Если бы была академия любви, то ее надо было бы поставить профессором на факультете зоологии…
— Умоляю, без деталей!
— В конце концов, такова жизнь, — философствует Толстяк. — Хуже всего то, что потом мы оба заснули. Поздний час, физические упражнения, да еще мы приняли литр на грудь, играя в карты, понимаешь, у меня глаза слиплись.
Он тяжело вздыхает и с сожалением пожимает плечами.
— Да так задрыхли, что только в шесть утра нас выковырнул из постели ее вернувшийся муж. Ты бы послушал, как он блажил! Как выражался! Хоть святых выноси! Он меня взял как голенького, представляешь? Я храплю себе вовсю и вдруг сквозь сон чувствую, как какой-то тип — я сначала не разобрал кто — чистит мне физию! На всю жизнь запомню ощущения! Я, естественно, просыпаюсь. Адель орет, что, значит, случилось недоразумение… Ошибка, мол, ничего не было… Я пытаюсь собрать манатки. Парень вопит на весь дом, вроде того, что я сволочь легавая! И что ближайшую революцию он затеет сам лично, и не по телефону. У него будто и конкретные мысли есть на этот счет — будьте покойны!
— Мне плевать на его мысли! — говорю я.
— В конце концов, чтоб он заткнулся, пришлось провести ему крюк в челюсть, и он заснул.