JК
Елка в подарок :: Сан-Антонио
Страница: 16 из 161Но Фелиция с присущим ей тактом отказывается — она, увы, уже не в том возрасте, когда можно позволить себе носить последнюю парижскую моду.
Одним словом, в машине царит полное согласие и взаимопонимание, как на дипломатической тусовке.
Когда мы проезжаем Понтуаз, Толстяк вдруг заявляет о своей жажде. Дамы соглашаются сделать небольшую остановку: настало время всем промочить горло, тем более что за этим занятием можно продолжить трескотню о шмотках.
Через пару километров нашим пересохшим глоткам предлагает свои услуги небольшой придорожный трактир. Берю болидом устремляется в дверь. Симпатичное заведение с обычными клетчатыми скатертями, медными украшениями, посудой по стенам и настоящей стойкой из фальшивого красного дерева.
Не теряя темпа, Берю подлетает к стойке и заказывает себе огромный бутерброд с сыром.
— Ты что, спятил! Мы же через четверть часа сядем за стол!
Толстяк пожимает плечами.
— Ну, когда еще сядем… — замечает он, заглатывая хлеб с сыром одним махом. — Да и неизвестно, чем нас сегодня будут кормить. Если судить по комплекции Пинюша, особых разносолов не жди, видно, его жена не очень-то сильна в кулинарии.
С некоторым замешательством я наблюдаю, как бутерброд длиной в полбатона бесследно исчезает в его широкой пасти.
— Тем, что ты сожрал за свою бренную жизнь, можно было бы прокормить с сотню детей-индусов, — пытаюсь я усовестить обжору.
Одним словом, в машине царит полное согласие и взаимопонимание, как на дипломатической тусовке.
Когда мы проезжаем Понтуаз, Толстяк вдруг заявляет о своей жажде. Дамы соглашаются сделать небольшую остановку: настало время всем промочить горло, тем более что за этим занятием можно продолжить трескотню о шмотках.
Через пару километров нашим пересохшим глоткам предлагает свои услуги небольшой придорожный трактир. Берю болидом устремляется в дверь. Симпатичное заведение с обычными клетчатыми скатертями, медными украшениями, посудой по стенам и настоящей стойкой из фальшивого красного дерева.
Не теряя темпа, Берю подлетает к стойке и заказывает себе огромный бутерброд с сыром.
— Ты что, спятил! Мы же через четверть часа сядем за стол!
Толстяк пожимает плечами.
— Ну, когда еще сядем… — замечает он, заглатывая хлеб с сыром одним махом. — Да и неизвестно, чем нас сегодня будут кормить. Если судить по комплекции Пинюша, особых разносолов не жди, видно, его жена не очень-то сильна в кулинарии.
С некоторым замешательством я наблюдаю, как бутерброд длиной в полбатона бесследно исчезает в его широкой пасти.
— Тем, что ты сожрал за свою бренную жизнь, можно было бы прокормить с сотню детей-индусов, — пытаюсь я усовестить обжору.