Евангелие палача   ::   Вайнеры Братья

Понимает ли он, какую берет на себя ответственность? Выдержка изменила раввину, и он, не дожидаясь мерзоновского перевода, сказал гортанно, с акцентом, но очень ясно: -- Я понимаю... К сожалению, это вы не понимаете, что когда я предстану на суде перед Великим Господином, то он не будет меня упрекать за то, что в этой жизни я не стал Моисеем. Он будет меня упрекать за то, что я не захотел стать рабби Элиэйзером... Вмешался Лютостанский: -- Павел Егорович, да что с ним разводить антимонии! Не понимают они человеческого языка. Он покрутил в руках зажигалку Мерзона, потом чиркнул колесиком, вспыхнул золотистый язычок, он придвинул зажигалку к лицу раввина, и пламя коснулось седой бороды старика. Остро запахло в комнате паленой шерстью, Наннос отдернул голову, и из огромного голубого глаза потекла слеза. Он отодвигался испуганно от Лютостанского, а тот придвигал ближе шипящую зажигалку, но раввин упрямо тихо бормотал: -- Мир зла и скверны порождает забвение... Лютостанский обрадовался: Ч- Для тебя, старик, точно наступает мир забвения. Ты пока не готов к разговору с нами, тебе надо подумать. Сейчас с тебя снимут лагерный клифт, и ты налегке, чтобы думалось быстрее, пока подождешь на улице... -- Потом повернулся к начальнику лагеря и деловито распорядился: -- Вы его слегка подразденьте и отправьте до утра в БУР. Думаю, что завтра он будет много сговорчивее... Старик приподнял голову и тихо сказал: -- Я не буду сговорчивее ни сегодня, ни завтра, никогда...