JК
Записки старого петербуржца :: Успенский Лев
Страница: 111 из 546Самых замурзанных, самых худоконных, с ватой, торчащей из зимних тулупов, с чудовищными шапками на головах, с трясущимися руками, в продранных валенках… Князь Кочубей выжидал, пока они выстроятся все вдоль тротуара: «Васятельство, а вот домчу!», «Ваше вяличество — пожалте ко мне!», «Ваше сиятельство, я вас в пятницу вез, довольны остались!»
Он придирчиво шел вдоль ряда «автомедонов» [13] , оценивая их убожество, выбирал самую страшную пролетку, самые еле живые санки, самого разнесчастного мужичонку (флюс и одного глаза нет!), поднимался на подножку, садился, выставив набок, на ту же подножку, острые колени длинных ног своих, и, спокойно отдав честь любующимся на это зрелище подчиненным, тюкал пальцем извозчика в спину: «Трогай, братец, трогай, что ж стоишь?»
Подчиненные — граф Нирод, камер-юнкер Маврокордато, камергер Муханов, Николай Николаевич, — посмеивались, пеняли ему:
— Ваше сиятельство, ну побойтесь вы бога! С детства читали: «Богат и славен Кочубей… Там табуны его коней…» Неужто же вы, из табунов-то, приличного выезда себе выбрать не можете?
— Не по средствам, господа, не по средствам… Выезд теперь… не то, что когда-то!
— Мотор завели бы себе, Виктор Сергеевич…
— На сей счет, батенька мой, к князю Виктору Викторовичу адресуйтесь. Это им — моторы, шоферы… Молодежь!..
— Ну так хоть велели бы швейцару приличного извозчика подгонять.
— Мне приличного, вам приличного, а на таком, сударь мой, кто же ездить будет? А мне л такой сойдет…
Он не изменял своему правилу, даже когда ездил завозить визитные карточки по табельным дням сослуживцам, что делал неукоснительно. И наш швейцар Алексей совершенно неожиданно для всех проявил широту образования, доложив однажды моей матери и отцу: «Так что сегодня их сиятельство князь Кочубей… заезжали на этаком Альдебаране-с… Приказали ихнюю карточку в конверте вам передать-с!»
Таков был князь Кочубей, добрый гений «ванек», а может быть, и просто санкт-петербургский оригинал.
Лихачи — другое дело.
Он придирчиво шел вдоль ряда «автомедонов» [13] , оценивая их убожество, выбирал самую страшную пролетку, самые еле живые санки, самого разнесчастного мужичонку (флюс и одного глаза нет!), поднимался на подножку, садился, выставив набок, на ту же подножку, острые колени длинных ног своих, и, спокойно отдав честь любующимся на это зрелище подчиненным, тюкал пальцем извозчика в спину: «Трогай, братец, трогай, что ж стоишь?»
Подчиненные — граф Нирод, камер-юнкер Маврокордато, камергер Муханов, Николай Николаевич, — посмеивались, пеняли ему:
— Ваше сиятельство, ну побойтесь вы бога! С детства читали: «Богат и славен Кочубей… Там табуны его коней…» Неужто же вы, из табунов-то, приличного выезда себе выбрать не можете?
— Не по средствам, господа, не по средствам… Выезд теперь… не то, что когда-то!
— Мотор завели бы себе, Виктор Сергеевич…
— На сей счет, батенька мой, к князю Виктору Викторовичу адресуйтесь. Это им — моторы, шоферы… Молодежь!..
— Ну так хоть велели бы швейцару приличного извозчика подгонять.
— Мне приличного, вам приличного, а на таком, сударь мой, кто же ездить будет? А мне л такой сойдет…
Он не изменял своему правилу, даже когда ездил завозить визитные карточки по табельным дням сослуживцам, что делал неукоснительно. И наш швейцар Алексей совершенно неожиданно для всех проявил широту образования, доложив однажды моей матери и отцу: «Так что сегодня их сиятельство князь Кочубей… заезжали на этаком Альдебаране-с… Приказали ихнюю карточку в конверте вам передать-с!»
Таков был князь Кочубей, добрый гений «ванек», а может быть, и просто санкт-петербургский оригинал.
Лихачи — другое дело.