JК
Записки старого петербуржца :: Успенский Лев
Страница: 124 из 546Значит, ее роль в жизни города была весьма и весьма серьезной.
А теперь — о паровиках.
Они, в общем, тоже числились тогда в официальных отчетах как «паровые конные железные дороги»; почему так — не берусь объяснить.
Таких линий было на моей памяти две. Одна — «Клиника Вилье — Круглый пруд» в Лесном — была мне близка и мила в раннем моем детстве. До двенадцати лет, когда закончилось все мое выборгскостороннее житье.
Другая начиналась в странном закоулке у Знаменской площади, за колоссальным и известным всем петербуржцам «домом Фредерикса» (теперь там помещается гостиница «Октябрьская»). Тут прямое продолжение Старо-Невского проспекта выходило к Лиговке сквозь огромные арки этого дома, и почему-то именно оно получило название «Первой Рождественской». На Первой Рождественской и была петля не петля, скорее — тупичок, этой второй городской железнодорожной линии. Она тянулась отсюда до деревни Мурзинки, туда, далеко за Обуховский сталелитейный завод.
Более или менее обычный маленький локомотив был как бы обшит некоей прямоугольной металлической коробкой, превращен в нечто похожее на заводские «паровозы-танки». Внутри коробки вокруг котла был проход, по которому гуляли важный спокойный механик и всегда черный, измазанный углем молодой помощник — кочегар.
А теперь — о паровиках.
Они, в общем, тоже числились тогда в официальных отчетах как «паровые конные железные дороги»; почему так — не берусь объяснить.
Таких линий было на моей памяти две. Одна — «Клиника Вилье — Круглый пруд» в Лесном — была мне близка и мила в раннем моем детстве. До двенадцати лет, когда закончилось все мое выборгскостороннее житье.
Другая начиналась в странном закоулке у Знаменской площади, за колоссальным и известным всем петербуржцам «домом Фредерикса» (теперь там помещается гостиница «Октябрьская»). Тут прямое продолжение Старо-Невского проспекта выходило к Лиговке сквозь огромные арки этого дома, и почему-то именно оно получило название «Первой Рождественской». На Первой Рождественской и была петля не петля, скорее — тупичок, этой второй городской железнодорожной линии. Она тянулась отсюда до деревни Мурзинки, туда, далеко за Обуховский сталелитейный завод.
Более или менее обычный маленький локомотив был как бы обшит некоей прямоугольной металлической коробкой, превращен в нечто похожее на заводские «паровозы-танки». Внутри коробки вокруг котла был проход, по которому гуляли важный спокойный механик и всегда черный, измазанный углем молодой помощник — кочегар.