Записки старого петербуржца   ::   Успенский Лев

Конечно, никто или почти никтоне праздновал душой «царские дни». Но вот в весенние пасхальные ночи, когда по городу дул теплый добродушный ветер позднего апреля, когда в темном небе над крышами непрерывно плыл тысячеголосый веселый колокольный трезвон, когда из четырех древних светильников на каждом углу Исаакиевского собора вырывались, раздуваемые ветром, языки газового пламени, мы любовались простодушно и наивными гирляндами плошек на окраинах, где-нибудь у Фарфорового завода, где-нибудь в Лесном или в Удельной…

Из садов и парков пахло оттаявшей землей, тихий ветер играл слабыми язычками огня в незамысловатых лампионах… Важный, чиновничий, высокомерный и ко всему равнодушный Петербург принимал хоть на одну ночь какое-то другое, немножко провинциальное, менее «европейское» и «немецкое», более русское лицо… О петербургских и ленинградских фонарях, светильниках я мог бы говорить без конца: я очень их люблю и хорошо знаю. Но для этого понадобилась бы целая книга.



КЛЮКВА ПОДСНЕЖНАЯ

Весна. Выставляется первая рама,

И в комнату шум ворвался,

И благовест ближнего храма,

И говор народа, и стук колеса…



А. Н. Майков



Теплое вешнее утро. Первая рама у нас не «выставляется», а «растворяется». Священнодействие это еще длится.