Завтра будет поздно   ::   Дружинин Владимир Николаевич

Мы сыграли им несколько пластинок. Нам захлопали.

- Еще венок сплетут, - язвил Шабуров. - Офицерам патефонной службы.

Убрав пластинки, он достал из планшетки блокнот и старательно, крупным, ровным канцелярским почерком написал очередной рапорт Лободе.

К нам постучали. Вошел капитан в казачьем башлыке, откинутом на спину, в кубанке, сдвинутой на затылок, - знакомый мне командир разведроты.

- Здравия желаю! - весело возгласил он. - Уши болят от вашей музыки. Ох, сила! У вас "Очи черные" есть?

- Никак нет, - сурово отрезал Шабуров.

- Жаль. Замечательная вещь! Добре, я Кураева сначала к вам направлю, прибавил он неожиданно. - Может, почерпнете что-нибудь.

- Отлично, - ответил я, усвоив лишь то, что увижу сейчас Кураева.

- Штабной драндулет фрицевский, - сказал капитан. - В воронке застрял. Гитлер капут! - Он засмеялся.

Вскоре к звуковке приблизился конвой - три наших солдата во главе с сержантом Кураевым - и двое тощих пленных в зеленых шинелях. На одном шинель была длинная, чуть не до пят, у другого едва прикрывала колени. Кураев поздоровался без тени удивления. Будто именно сегодня, в этот час он ждал встречи со мной.

Шофер и писарь сдались добровольно. Завидев наших пехотинцев, они вышли из машины и, крича: "Гитлер капут!", подняли руки. В машине оказались бумаги. Кураев и солдаты набили ими вещевые мешки.

Я бегло опросил пленных. Они прибыли на передовую недавно, с пополнением.