Завтра будет поздно   ::   Дружинин Владимир Николаевич

Но они сбежались слишком поздно, чтобы отстоять хлипкое, на время сколоченное сооружение. Крыша уже обвалилась, стену проело огнем насквозь.

Мы отвели Колю в дом.

- Лежи, - сказал я.

- А кто же вас в Славянку повезет? - Он порывался встать и надсадно кашлял. - Нельзя лежать. Вам же ехать, товарищ лейтенант.

- Есть "виллис", - сказал я.

- Плохо, - сетовал Коля. - Нет, я встану.

Гонять звуковку так далеко все равно не имело смысла, но Коля не хотел этого понять, ему было обидно, что я поеду в другой машине, в "чужой".

Зенитки будто взбесились. Под их неистовый перестук, невольно пригибаясь, я побежал к "виллису".

Часа три спустя я слез у ворот лагеря.

Обер-лейтенант Эрвин Фюрст внешне не изменился, он производил все то же впечатление: манекен в форме. Ворот кителя туго стягивал плотную шею.

Листая письма, он тяжело дышал.

- Да, Ламберт, - сказал он сипло. - Солдат Клаус Ламберт из Страсбурга.

- Вы знали убитого?

- О да, знал. Странно, почему вы, советский офицер, интересуетесь судьбой немца?..

Я ответил:

- Не все немцы - наши враги.

За перегородкой, как и в тот раз, играли в карты. "Ваш ход, господин полковник!" - донеслось оттуда. "Все те же", - подумал я.

Время неодинаково для всех. Есть время победителей, стремительное, как танковый удар, и время побежденных. Мы много испытали, мы знаем, как тяжело время в отступлении, как томит время в окопах и блиндажах обороны, но не нам досталось время побежденных, эта пытка временем.

Невольно я сказал это вслух.