Зеленя   ::   Гладков Федор Васильевич

Мальчишка озорно хлестнул его нагайкой и, как взрослый, строго прикрикнул на Титку:

- Не тревожь лошадей, лопоухий! Отойди в сторону! Как ты винтовку держишь, дуболом?

- А ты что за блошка? Скачет блошкапо дорожке, споткнулась через крошки - бряк!

- А ты - мозгляк! Ты - мазун, а я в революции - уже год. Из дому бежал, школу бросил... У меня отца расстреляли в Харькове... железнодорожника. И я сказал себе: буду их колошматить, как крыс... до конца! И вот этой винтовкой сам застрелил двух белых офицеров. И буду бить... бить их!.. до последнего!

"Какой злой!" - подумал Титка и доверчиво улыбнулся парнишке.

- Неужто тебе не страшно... ежели - в упор?

Мальчик посмотрел на него сбоку, по-птичьи:

- Что значит - страшно? Страшно, когда ты - один, безоружный, а на тебя лезет орава чертей. Но я и тогда плевал бы им в морды... потому что я ненавистью сильный... и у меня - революционная идея.

2

Выступили взводами один за другим. Шептухов командовал отделением, где были Титка и учитель. Они были вместе, плечом к плечу. И Титке казалось, что они идут не в бой, а в поле, на ночевую. Солдаты тихо переговаривались и вспоминали германский фронт,

Нигде по станице не было огней, как это было обычно в весенние ночи, и всюду во тьме жутко таилась густая тишина. Еще недавно около ветряков ежевечерне пели девчата, и тогда казалось, что звезды слушали их и смеялись.

Теперь здесь по дороге солдаты отбивали шаг и сдержанно перекидывались словами:

- Вот окаянные куркули! Как вымерли... Поди, оттачивают кинжалы...

- То-то и оно; оттачивают и офицерью подначивают. А генеральство чешет - не успевает салом пятки намазывать.