JК
Фаянсовый череп :: Воронин Андрей
Страница: 51 из 394Он понятия не имел, как себя вести с этим человеком, и очень боялся, что это на самом деле не имеет никакого значения: вот пырнет сейчас пером под ребро, и вся дипломатия на этом кончится…
В полукилометре от перекрестка асфальт кончился. Некоторое время “Волга” довольно резво катилась по щебенке, а потом под колеса легла родная российская грунтовка – ухаб на ухабе, рытвина на рытвине. Дорога выглядела так, словно над ней прошлось звено тяжелых бомбардировщиков, утюжа вражескую автоколонну. Здесь Смыку стало не до переживаний: он целиком сосредоточился на том, чтобы не увязнуть в этой грязи намертво, ожесточенно работая педалями и рукояткой коробки скоростей. Он перешел сначала на третью, потом на вторую, а потом и на первую передачу. Двигатель обиженно выл и рычал, из-под колес веером летела темная вода и комья липкой грязи. От толчков и тряски с мертвого Голобородько свалилась шляпа, и теперь в зеркале заднего вида маячила синяя оскаленная физиономия с закатившимися под лоб глазами и вывалившимся черным языком. Некоторое время Смык боролся с собой, а потом все-таки не выдержал и повернул зеркало так, что в нем не стало видно ничего, кроме потолка салона. Блондин насмешливо покосился на него, но промолчал. Спустя минуту машину сильно подбросило на камне. Позади раздался глухой шум. Смык покосился назад через плечо и понял, что от толчка труп свалился на сиденье, а может быть, и вовсе на пол. Смыку немного полегчало: мертвец должен лежать, а не торчать у всех на виду, как непристойная карикатура на живого человека.
В полукилометре от перекрестка асфальт кончился. Некоторое время “Волга” довольно резво катилась по щебенке, а потом под колеса легла родная российская грунтовка – ухаб на ухабе, рытвина на рытвине. Дорога выглядела так, словно над ней прошлось звено тяжелых бомбардировщиков, утюжа вражескую автоколонну. Здесь Смыку стало не до переживаний: он целиком сосредоточился на том, чтобы не увязнуть в этой грязи намертво, ожесточенно работая педалями и рукояткой коробки скоростей. Он перешел сначала на третью, потом на вторую, а потом и на первую передачу. Двигатель обиженно выл и рычал, из-под колес веером летела темная вода и комья липкой грязи. От толчков и тряски с мертвого Голобородько свалилась шляпа, и теперь в зеркале заднего вида маячила синяя оскаленная физиономия с закатившимися под лоб глазами и вывалившимся черным языком. Некоторое время Смык боролся с собой, а потом все-таки не выдержал и повернул зеркало так, что в нем не стало видно ничего, кроме потолка салона. Блондин насмешливо покосился на него, но промолчал. Спустя минуту машину сильно подбросило на камне. Позади раздался глухой шум. Смык покосился назад через плечо и понял, что от толчка труп свалился на сиденье, а может быть, и вовсе на пол. Смыку немного полегчало: мертвец должен лежать, а не торчать у всех на виду, как непристойная карикатура на живого человека.