Журнальные публикации (сборник)   ::   Пригов Дмитрий Александрович

 — Да нет же! Нет же! Ничего, ничего нет! — Понятно, понятно! — Да нет же, нет ничего! — Успокойся! Успокойся! — Ничеееего! Ниииичееегоооо! — Успокойся. — Ничего!

Однако и здесь, как корень из иррационального числа, существует возможность! Да, да, возможность существует. И самое ужасное, что, когда нет даже этого “ничего”, все равно что-то остается, что можно назвать интенцией возможности. Оно и есть изначальная точка свободы, с которой не совладать. Но даже, если и с ней совладать, прежде ведь нужна возможность совладать с ней, а эта возможность, возможность…

Да — это возможность. Так пусть они кричат: “Свобода! Свобода!” Они думают, что это Свобода! А это — возможность.

В т о р о й. Свобода, товарищи!

Т о л п а. Свобода!

В т о р о й. Свобода! Свобода, товарищи!

Т о л п а. Свобода! Свобода!

В т о р о й. Свобода! Свобода! Свобода, товарищи!

В т о р о й. Свобода! Свобода! Свобода! Свобода! Свобода! Свобода! Товарищи!

Т о л п а. Свобода! Свобода! Свобода! Свобода! Свобода! Свобода! Свобода! Свобода! Свобода! Бей!

В т о р о й. Товарищи!

Т о л п а. Свобода! Свобода! Бей! Свобода!

В т о р о й. Бей, товарищи!

Т о л п а. Бей! Бей! Бей! Бей! Бей! Бей!

Толпа чувствует воодушевление и раскованность. Раскованность удивительная, необыкновенная. И воодушевление. И веселость. Становится тесно, радостно и жарко — воодушевление ведь. И теснота. Теснота и давка чудовищные. Но это только к пущему веселию. Люди сбрасывают шапки и расстегивают шубы на тридцатиградусном морозе. Энтузиазм нарастает. Нарастают раскованность и воодушевление.