JК
Журнальные публикации (сборник) :: Пригов Дмитрий Александрович
Страница: 107 из 177Да и как тут не устать от такого-то, Господи! И не от такого смертельно устают. А от такого-то!
Дышат. Дышат. Стоят, стоят, Стоят.
В т о р о й. Товарищи!
Т о л п а. Свобода! ( Но тяжело так, тяжело дыша .)
В т о р о й. Товарищи!
Т о л п а. Свобода! ( Вяловато, вяловато, неубедительно. )
В т о р о й. Товарищи! Свобода есть свобода!
Т о л п а. Да!
В т о р о й. Товарищи! Победа есть победа!
Т о л п а. Да!
В т о р о й. Товарищи! Свобода есть свобода, но и порядок тоже!
Т о л п а. Ура!
В т о р о й. Товарищи! Мы призываем вас!
Как уже поминалось, как ясно и без всякого нашего повторного поминания, как ясно, потому что ясно, поскольку так оно и есть (и это тоже ясно!), сцена представляет собой такой узкий-узкий проход между двумя рядами каменных строений, где неумолимо движется людской поток с портретами, лозунгами и транспарантами. И задние, новые и неведающие, подпирают нынешних и уже узнавших, участников и заводил. Теснят, теснят, теснят к краю, к Василию Блаженному, к Москве-реке, к Гудзону, к Рубикону, к Лете, к водам черным и немеряным. Да и вовсе сталкивают с помоста. И уже те, новые и неведающие, уже сами участники и заводилы, идут залитые ярким майским солнцем по июньско-августовской площади, легко припорошенной первым февральским снежком, по каменным мощеным мостовым огромной площади. Хотя, конечно, сверху, с высоты, с высот, камни этого мощения и не отличить от голов.
Значит, идут, залитые неземным ослепительным солнцем, по всему этому. Идут. Идут. Идут. Доходят.
Дышат. Дышат. Стоят, стоят, Стоят.
В т о р о й. Товарищи!
Т о л п а. Свобода! ( Но тяжело так, тяжело дыша .)
В т о р о й. Товарищи!
Т о л п а. Свобода! ( Вяловато, вяловато, неубедительно. )
В т о р о й. Товарищи! Свобода есть свобода!
Т о л п а. Да!
В т о р о й. Товарищи! Победа есть победа!
Т о л п а. Да!
В т о р о й. Товарищи! Свобода есть свобода, но и порядок тоже!
Т о л п а. Ура!
В т о р о й. Товарищи! Мы призываем вас!
Как уже поминалось, как ясно и без всякого нашего повторного поминания, как ясно, потому что ясно, поскольку так оно и есть (и это тоже ясно!), сцена представляет собой такой узкий-узкий проход между двумя рядами каменных строений, где неумолимо движется людской поток с портретами, лозунгами и транспарантами. И задние, новые и неведающие, подпирают нынешних и уже узнавших, участников и заводил. Теснят, теснят, теснят к краю, к Василию Блаженному, к Москве-реке, к Гудзону, к Рубикону, к Лете, к водам черным и немеряным. Да и вовсе сталкивают с помоста. И уже те, новые и неведающие, уже сами участники и заводилы, идут залитые ярким майским солнцем по июньско-августовской площади, легко припорошенной первым февральским снежком, по каменным мощеным мостовым огромной площади. Хотя, конечно, сверху, с высоты, с высот, камни этого мощения и не отличить от голов.
Значит, идут, залитые неземным ослепительным солнцем, по всему этому. Идут. Идут. Идут. Доходят.