Фиаско в Лос Амигосе   ::   Конан-Дойль Артур

Одно только изменилось в нем- что было совсем неожиданно: с его головы и бороды полностью сошла чернота, как сходит с луга тень от облака; они стали белые, точно снег. Никаких других признаков умирания. Кожа гладкая и чистая, как у ребенка. Судебный исполнитель с упреком взглянул на членов комитета - Какая-то неисправность, джентльмены, - сказал он. Мы трое переглянулись. Петер Штульпнагель загадочно улыбнулся. - Включим еще раз, - сказал я. Снова включили ток, снова Дункан Уорнер подпрыгнул в кресле и закричал. Ей-ей, не знай мы, что на стуле Дункан Уорнер мы бы решили, что это не он. В одно мгновенье волосы у него на голове и на лице выпали. И пол вокруг стал, как в парикмахерской субботним вечером. Глаза его сияли, на щеках горел румянец, свидетельствующий об отличном самочувствии, хотя затылок был гол, как головка голландского сыра, и на подбородке тоже ни следа растительности. Он пошевелил плечом, сначала медленно и осторожно, потом все смелее. - Этот сустав поставил в тупик половину докторов с Тихоокеанского побережья, - сказал он. - А теперь рука как новая гибче ивового прутика. - Вы ведь хорошо себя чувствуете? - спросил немец. - Как никогда в жизни, - лучезарно ответил Дункан Уорнер. Положение становилось тягостным. Судебный исполнитель метал в нас испепеляющие взгляды. Петер Штульпнагель усмехался и потирал руки. Техники почесывали в затылке. Полысевший заключенный удовлетворенно пробовал свою руку. - Думаю, что еще один заряд... - начал было председатель.