Аська   ::   Михайлов Игорь

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

СТАНСЫ И НЮАНСЫ,

где дается несколько зарисовок больных, герой пишет стансы, обращенные к героине, а соответствующий бес его высмеивает.

Палата спит. Спит старичок-профессор,

во сне все видит Киев свой (увы!).

Спит важный - до сих пор особа с весом

министр просвещения Литвы.

Угомонился даже дед-колхозник,

обычно полуночник самый поздний.

Одну надежду он еще питает

добраться все ж до своего двора...

Сактировали, но не отпускают,29)

а старикану помирать пора.

Весь день он фантазировал, бедняга

(укрывшись одеялом с головой

и бормоча там что-то сам с собой),

что будто к бабке едет, бедолага.

Пыхтел, сучил ногами, беспокоясь,

воображал, наверное, что поезд...

Задрыхнул и Мирошниченко Сашка,

еще вчера - авторитетный вор...

Ему сейчас и впрямь, наверно, тяжко

безмолвно ждать от кодла приговор.

С радикулитом ли, с параличом ли

три месяца лежал он, обреченный

на неподвижность или просто зря,

лепилам нагло голову дуря:

уж тут такая хитрая болезнь

поди, попробуй -разбери, полезь!

Лежал, порой кряхтел, растил усы,

под одеялом -чудилось -огромный,

и полон был загадочной красы

недвижный, целеустремленный, томный.

И так значительно моргал глазами,

и так улыбчиво цедил баском:

-"Теперь мы вас зовем не фраерами,

а пинчерами - вот как вас зовем...